его, Блоди и Траутмана.
Выйдя из сумрачной хижины во двор, Кремплинг несколько раз моргнул, привыкая к яркому солнцу, сиявшему на безоблачном небе. При виде распахнутой двери его родные остановились.
Фиделия узнала мужа, и улыбка пропала с ее лица, как пропадает туча, унесенная ветром. Наверное, он смотрел на нее с испугом, и по его измученному виду было нетрудно догадаться: случилось что-то ужасное. Фиделии не требовалось ни слов, ни объяснений – Пирмин стоял перед ней один, грязный и измученный. Двое детей, подпрыгивавших рядом, с тревогой переводили взгляд с матери на отца и обратно.
– Где Блоди? – первым крикнул Флорин.
– А Траутман?! – последовал вопрос Афры.
Отвечать у Пирмина не было сил. Фиделия ни о чем не спросила. Она смотрела на мужа, который заговорил чужим голосом.
– Я потерял его, – проговорил он, чуть не разрыдавшись. – Блоди… – Имя он произнес шепотом. – Я не смог его спасти. Фендель и собака тоже пропали.
Кровь отхлынула от лица Фиделии, а дети замерли с расширенными от ужаса глазами, не в силах поверить.
– Что значит, ты его потерял?! – закричала несчастная мать, и по ее щекам заструились слезы. – Где он? Там, в хижине? Он ранен или?..
– Он умер? – закончили за нее Афра и Флорин и заплакали. – Блоди мертв и Траутман тоже?!
Сердце Кремплинга, и без того разбитое, разлетелось на мелкие осколки.
– Блоди остался в Черных камышах.
– Утонул в трясине? – в ужасе воскликнула Афра, ведь все дети в Звездчатке знали, как опасно гулять в том жутком месте.
Пирмин отчаянно затряс головой.
– Нет, не в трясине, дальше. И он не утонул. Но его нет, а для нас это все одно.
– Так он ушел в Сумрачный лес? – воскликнула Фиделия, с недоумением глядя на мужа. – Но почему ты стоишь здесь, а не ищешь его? Как можно оставлять его там в одиночестве? Мы должны идти к нему. Сейчас же! Отведи меня к Блоди, ну!
Пирмин едва смог взглянуть ей в лицо. Постаревший и бесконечно печальный, он тихо произнес:
– Моя бедная Фиделия, я не могу отвести тебя к нему. Никто не может. Он затерялся между болотом и лесом, в краю, которого нет в нашем мире. Должно быть, там призрачные земли, где бродит нежить, и кто-то из них увел с собой Блоди. Нам никогда его не догнать. Я пытался и готов попытаться снова, поверь мне, если не веришь ни во что другое. Но это бесполезно. Он исчез безвозвратно у меня на глазах, и я до конца жизни буду видеть, как он уходит.
Фиделия опустилась на колени и закричала. Прижавшись к матери, зарыдали и дети. Пирмин, с трудом преодолевший три шага, отделявшие его от семьи, крепко их обнял. Пока они беспомощно цеплялись друг за друга и плакали, Пирмин почувствовал, как что-то, спрятанное во внутреннем кармане, больно давит ему в грудь. То был корень мандрагоры, который дал ему на хранение Фендель и который жалил его там, где когда-то билось сердце.
Сначала туннель вел прямо, никуда не сворачивая. Квендели шли молча, с тревогой следя за мерцанием последнего огонька, который нес перед ними старик Пфиффер.
Они миновали еще несколько входов в другие туннели, и каждый раз, проходя мимо проема, в черную глубину которого можно было заглянуть лишь у самого поворота, они задерживали дыхание, прислушиваясь, не приближается ли что-нибудь, не слышно ли каких-нибудь звуков. Кто знает, за каким поворотом их поджидает опасность?
Если на них нападут, они все равно не смогут дать отпор, а потому спасение было лишь в том, чтобы как можно скорее выбраться на поверхность. Одилий выбрал верные слова, обращаясь к Биттерлингу, и теперь уже все его спутники горячо тосковали по прекрасному местечку на берегу Сверлянки, где невозможно представить себе что-либо зловещее, и с этими мыслями шли вперед, что бы ни ждало их наверху.
Вскоре они заметили, что пол туннеля поло́го поднимается вверх. И они, точно Одилий снова шепнул им слова ободрения, ускорили шаг и вскоре смогли убедиться, что на стенах туннеля рядом с отблеском фонаря играет свет. Все очень надеялись, что еще несколько шагов, и кто-то из них первым вскрикнет от облегчения, увидев в ярком утреннем свете выход из подземелья.
Однако звук, поразивший их так же внезапно, как поразил бы проблеск свободы, не вызвал возгласов радости. Квендели застыли на месте. Где-то далеко впереди раздавался отчаянный лай.
– Эх, елки-поганки, волчий боровик… – пробормотал Биттерлинг. – Они ловят нас и с этой стороны. Все напрасно, мы в ловушке…
Все поняли, кого он имеет в виду, но Одилий поднял руку в предостерегающем жесте и зашипел:
– Тс-с!
Снова раздался лай, взволнованный и громкий, и, вовсе не собираясь умолкать, напротив, к ужасу квенделей, приблизился. Сохранить спокойствие удалось только старику Пфифферу, который неотрывно прислушивался. Остальные едва держались на ногах от страха, ведь они не смогут сразиться с волками, которые отыскали свою добычу.
– Это собака, – прозвучал в напряженной тишине голос Одилия. – И, по-моему, даже не очень большая.
– Собака? – спросила совершенно сбитая с толку Гортензия. – Что за собака и откуда она вдруг взялась?
– Обычная собака, пришла сверху, – ответил старик, и в его голосе неожиданно прозвучало облегчение.
Биттерлинг неуверенно переступал с ноги на ногу. Он не знал, что делать. Ему очень хотелось сбежать, не дожидаясь нового поворота судьбы. Впрочем, развязка приближалась: лай усиливался, наполняя коридоры и звеня в ушах путников.
Звентибольд был вынужден признать, что так лают вовсе не обязательно волки. И все же ему не верилось, что его на самом деле ожидает встреча с совершенно безобидным существом.
Краем глаза он заметил рядом легкое движение. Гортензия обняла Карлмана за плечи, посмотрела прямо перед собой, а потом снова нерешительно оглянулась. Похоже, она тоже не слишком верила в предположение Одилия. Вдруг раздался еще один звук – громкое шипение, а затем послышалось рычание, переходящее в высокий воинственный клич.
– Райцкер! – воскликнул старик Пфиффер и бросился вперед, обогнав на несколько шагов изумленных спутников.
Снова послышалось шипение. В темноте полыхнула рыжая молния, ударив в гаснущий фонарь, и исчезла в темноте коридора за спинами путников. Гортензия вскрикнула, но все успели заметить, что это Рыжий Райцкер спасается от преследователя, который, похоже, был совсем рядом. Раздался громкий лай, по земле протопали сильные лапы, послышалось сиплое рычание – и непонятно откуда вынырнуло маленькое лохматое создание. На долю секунды оно взглянуло на ошеломленных квенделей, быстро повернуло остроносую морду влево-вправо и нырнуло за Райцкером в бездонную черноту туннеля. Чем дальше убегали кот и пес,
