тем тише становилось в туннеле.
– Елки-поганки, это и впрямь собака! – воскликнул Звентибольд, оправившись от испуга. Судя по голосу, появление тролля он и то считал более вероятным. – Полагаю, терьер. Кто знает, где он встретил кота, на земле или под землей… Как бы то ни было, выход где-то рядом!
– Это Крапп. Если Одилий прав, мы рядом с парком. – С каждым словом голос Гортензии звучал веселее. – У Моттифордов полно терьеров, больших и маленьких.
Пусть она и не любила домашних питомцев, появление маленькой собачки показалось ей предвестником безмятежности, символом оседлой жизни, какой она жила до этой ночи.
– Райцкер! Что будет с Райцкером, если его поймает собака? Или если они оба заблудятся в опасном туннеле? – с тревогой спросил Карлман, любивший животных. Его не на шутку взволновала судьба рыжего кота, который совсем недавно указал им спасительный путь от волков.
Собачий лай по-прежнему доносился до них, но значительно тише. Одилий улыбнулся и кивнул молодому квенделю, после чего негромко свистнул. Возможно, этот мелодичный свист предназначался коту – кто разберет, что у старика на уме?
– С котом все будет в порядке, – ответил Пфиффер Карлману и добавил: – К тому же собака знает, где выход на поверхность.
На этот раз даже Гортензия не усомнилась в его словах. Лай снова прекратился, и некоторое время четверо квенделей слушали только собственное тихое дыхание, перемежаемое вздохами Биттерлинга.
Одилий снова засвистел, на этот раз громче и призывнее, и снова замер в ожидании. Пламя на фитиле свечного огарка дрожало от дуновения ветерка, которого путники не замечали. Гортензия на мгновение испугалась, что свет вот-вот окончательно погаснет, но тут же взяла себя в руки: если Пфиффер уверен, что сможет вывести их наружу, то не стоит жаловаться, если придется пройти последние шаги в кромешной тьме.
Маленькое пламя разгорелось и затихло. Вскоре, тихонько постукивая лапами и опустив морду к земле, из темноты в круг света от фонаря выбежала маленькая собачка. Спокойно обнюхав носки ботинок Звентибольда, пес повернулся к Гортензии и вопросительно посмотрел на нее. Его темные умные глаза мерцали в свете свечи; охотничий пыл угас, и шерсть больше не дрожала от дикой погони за ускользающей добычей.
– Привет, Тоби, – сказал Одилий, ласково погладив животное по голове. – Это собака Гизила Моттифорда, – пояснил он. – Видите коричневое пятнышко над правым глазом? Он редко отходит от почтенного хозяина, и сей господин из Краппа наверняка сейчас бродит по лугам где-то на берегах Сверлянки в поисках своего друга.
Гортензия уставилась на собаку у своих ног.
– Точно, теперь я его узнаю! На последнем чаепитии у Дорабеллы он притащил дохлого кролика на покрывало для пикника и не отдал добычу, даже когда Гизил попросил его. Если он в самом деле послушался твоего свиста и отказался от охоты на Райцкера, то здесь замешано настоящее колдовство! Об этом надо обязательно рассказать Гизилу. Если мы когда-нибудь с ним встретимся.
Старик Пфиффер лишь кивнул, никак не подтвердив свои магические способности.
– Этот умник, – сказал он, снова погладив по голове Тоби, который теперь прыгал у его ног, выжидательно виляя пушистым хвостом, – доставит нас прямиком на луг, верно, малыш? Готовьтесь к последнему рывку, – заключил он, улыбаясь так, точно близилось окончание долгой прогулки перед чаепитием.
Затем он снова повернулся к собаке, ожидавшей команды со склоненной головой, как будто это было самым важным в жизни.
– Давай, Тоби, веди нас к своему хозяину; будь хорошим мальчиком и беги домой!
Тоби не нужно было повторять дважды. Он оживленно залаял и пустился рысью. Одилий последовал за ним, призывая остальных не отставать. Старик Пфиффер высоко держал фонарь и всякий раз, когда Тоби на своих проворных лапах грозил вырваться из круга света, тихонько свистел и удерживал его. Когда проход вдруг стал круто подниматься вверх, Тоби, очевидно, решил, что выход совсем близко, и так заторопился, что квендели едва не потеряли его из виду.
– Звездовик мне в суп! Попросите его притормозить! – обратился Биттерлинг к Одилию.
Фонарь покачивался, слабое пламя мерцало, освещая задние лапы и хвост веселого пса, который то и дело пропадал в темноте. Вдруг Карлман споткнулся и упал, едва не сбив с ног Гортензию.
– Одилий, подожди! – крикнул Звентибольд, останавливаясь, чтобы помочь спутникам.
Темнота сгустилась вокруг них, так как старик Пфиффер с фонарем отошел уже довольно далеко. Карлман попытался встать и поскользнулся во второй раз. Гортензия подала ему руку.
– Священный лес, неужели он нас не услышал? – с тревогой спросила она.
Гортензия скорее ощущала присутствие других, чем видела, хотя все они стояли совсем рядом. Карлман взял ее за руку, а Биттерлинг дышал так громко и тяжело, словно из последних сил пытался отогнать страх темноты.
– Он ведь не бросит нас здесь? – сбивчиво пробормотал он. – Теперь, когда у него есть собака, мы становимся для него обузой… Особенно я, ведь в детстве я даже в подвал не спускался, если мог этого избежать. Ну да, конечно, он ушел, а мы остались здесь, в кромешной тьме, и теперь нам уже никогда не прилечь на мягкую травку на берегу Сверлянки.
– Успокойся, я тут, – услышали они голос старика Пфиффера всего в нескольких шагах впереди. – Елки-поганки! Надо верить в своих! Свеча догорела, и Тоби устал нас ждать. Наверное, уже бегает по травке… А теперь возьмитесь-ка за руки и держитесь крепко – нам нельзя потеряться в этой кромешной тьме. Однако вы сами видели, что туннель идет вверх, так что не отчаивайтесь, а лучше представьте, что мы вот-вот выйдем на солнечный свет!
Следующий отрезок пути напомнил Гортензии, как они шли от Сумрачного леса к живой изгороди, а сильный ветер то подгонял их, то тащил назад. В душе она горько проклинала себя за то, что так боится темноты. За обещанное спасение приходилось упорно бороться.
Как и раньше на лугу, спутники вцепились друг в друга, чтобы не потеряться. Ничего не было видно, и оставалось лишь идти, боязливо передвигая ноги и настороженно вслушиваясь.
Квендели шли так медленно, что им казалось, они идут по странному и чуждому небытию бесконечно, ощущая лишь стену туннеля слева и поло0го поднимающийся пол под ногами. Однажды Карлман ощутил, что у его ног пронеслось что-то мягкое и живое – скользнуло бесшумно и плавно, это не мог быть Тоби. Карлман вздрогнул, подумав, что их обогнал Райцкер, который спешил к выходу из подземелья с завидной быстротой.
Звентибольд, шагавший последним, несмотря на все трудности пути, все время оглядывался через плечо на коридор позади. Во всяком случае, он полагал, что смотрит именно
