все остальные звуки.
Липа погибала в смертельных муках. Последние любопытствующие, задержавшиеся рядом с деревом, спешно бежали с площади. Где-то послышалось ржание пони Моттифорда, а быстро удалявшийся стук копыт свидетельствовал о том, что животные, должно быть, убежали вместе с повозкой.
Одилий велел своим спутникам остановиться, когда они добрались до двора перед трактиром. Липа была совсем недалеко.
– Здесь мы в безопасности, – выдохнул он, утирая лоб.
Квендели осторожно опустили на землю вырванный у тьмы сверток. Площадь позади них опустела, там не осталось ни единого жителя. Посреди площади высилось умирающее дерево, которое все еще стояло.
Гортензия вместе со всеми посмотрела на загадочный мерцающий кокон у своих ног. Она заметила улыбку Биттерлинга, но не могла понять, чему он улыбается. Быть может, радуется, что вырвался из-под земли? Лицо старика Пфиффера, напротив, застыло строгой маской.
– Осторожней, ради всех мирных лесов, не спеши! – наставлял он Биттерлинга, который лихорадочно пытался развернуть белую ткань.
– Звентибольд, Одилий, вы что, с ума сошли? – в ужасе воскликнула Гортензия, догадавшись, что эти двое затеяли. – Гизил, держите свою трость наготове, чтобы хоть один из нас мог достойно встретить то, что сейчас восстанет. Эти двое не ведают, что творят, с тех пор как попали в туман!
Видимо, так и случилось, иначе объяснить поведение Биттерлинга было невозможно. Нечто, с чем он столкнулся на лестнице под липой, сделало его столь смелым, что это граничило с глупостью. Он нетерпеливо тянул во все стороны искусно завернутую ткань.
Старик Пфиффер тоже был околдован: он с интересом взирал на старания Биттерлинга, словно тот разворачивал подарок на день рождения. Однако и Гизил не пытался их остановить, как с горечью заметила Гортензия, хоть и держал трость так крепко, что костяшки его пальцев побелели. Еще она заметила, как напрягся Лаурих, тем сильнее сжимая кулаки, чем быстрее разворачивалась ткань под руками Звентибольда. Наконец, Биттерлинг добрался до последнего слоя и нетерпеливо отбросил его в сторону.
Гортензия вскрикнула, еще не понимая, что видит. А когда поняла, у нее перехватило дыхание, и она притихла.
В недоумении она подалась вперед вместе с остальными, не в силах разобрать, что именно освещает солнце. Перед ней было лицо квенделя, бледное, как снежная пелена тумана, из которого он появился, – оно больше напоминало холодную маску цвета слоновой кости. Глубоко запавшие глаза, окруженные тенями, были закрыты, и, если бы не стон, вырвавшийся из синеватых губ, можно было подумать, что он мертв.
– Бульрих, – почти одновременно сказали Гортензия с Биттерлингом и заплакали.
Старик Пфиффер опустился на колени и впился взглядом в знакомое лицо. Он пытался понять, что в действительности изменилось в этом квенделе. И дело было не в анемической бледности, странности лежали гораздо глубже.
– Дорогой ты наш Бульрих Шаттенбарт, старина! Наконец-то мы тебя нашли, – ласково и сочувственно обратился он к неподвижной фигуре. – Где же ты пропадал? Судя по всему, бесконечно далеко…
В эту минуту в воздухе раздалось странное шипение, как будто просвистел гигантский топор, а потом порыв воздуха настиг их одновременно с оглушительным треском – мир точно раскололся надвое.
Позади квенделей упала липа, похоронив под обломками подземную лестницу.
Примечания
1
Перевод А. Бабаева.
2
Перевод В. Соломахиной.
3
Перевод И. Назаровой.
4
Перевод Б. Пастернака.
5
Род Грюншпан-Траушлингов из Баумельбурга имел репутацию крайне нечистоплотной семьи. – Прим. авт.
6
Перевод В. Соломахиной.
7
Перевод Н. Заболоцкого.
8
Перевод Ю. Канзберга.
9
Перевод В. Соломахиной.
10
Перевод В. Соломахиной.
11
Перевод О. Комкова.
12
Перевод В. Соломахиной.
13
Перевод О. Кайдаловой.
14
Перевод В. Филиппова.
15
Перевод Н. Кан.
