вообще жив? Почему ты валяешься здесь, плюешь в потолок и жрешь дармовую еду, вместо того чтобы как-то пытаться искупить свою вину? Ты должен на коленях передо мной ползать и прощения просить! И не только у меня!
– Мне встать? Тогда подожди, я штаны надену.
Штаны болтались где-то под коленками, надевать их под простыней на ощупь было неудобно, да и не хотелось, так что Людвиг понадеялся, что Диана сочтет предложение шуткой, поорет еще немного и уйдет.
Но она не ушла. Слегка склонила голову набок, раздумывая о чем-то своем, и коротко велела:
– Вставай! На колени!
– Приказной тон – это у вас семейное.
– Да что ты вообще знаешь о моей семье?!
Кажется, это была истерика. Какая-то очень странная, неравномерная истерика, в которой сочетались ненависть и старая симпатия, желание убить и позаботиться, и жалость ко всем вокруг и к себе в первую очередь, и стремление выйти победителем из битвы, в которой противник давным-давно сдался и отказывается продолжать бой.
Диана не заслужила этого кошмара.
Никто не заслужил.
Но кошмар случился, и Людвиг не смог ее предотвратить. Должен был, но не смог. И теперь пытался хоть как-то смягчить последствия.
– Если хочешь, встану. Только… Ты отвернись ненадолго, а то я без штанов.
– Смеешься? Чтобы ты на меня сзади прыгнул и глотку мне перегрыз? Да я глаз с тебя не спущу! Вставай!
Кажется, мироздание решило побить все рекорды по дурацкому стечению обстоятельств. Это могло бы быть смешно, но нет.
Медлить было нельзя. Людвиг прикрыл глаза, смиряясь с необходимостью действовать прямо сейчас. Прочувствовал все линии корявой, болезненной, окровавленной сигиллы. Позвал мысленно: «Эй, боггарт! Слышишь меня? Это ключ к твоему хранилищу, ты должен его почувствовать. Должен меня почувствовать! Ты мне нужен. Я тебя вообще-то однажды спас. Я с тобой всем делился. Давай ты со мной тоже поделишься?»
Сделки с нечистью еще никого до добра не доводили. Раньше считалось, что причина в хитрости и изворотливости посмертных сущностей. Потом решили: все наоборот, они просто слишком тупые и исполняют приказы буквально, не понимая нюансов и полутонов.
Маленький Людвиг, предлагая убежище боггарту, ничего об этом не знал. Он искренне считал, что помогает другу. Безвозмездно.
Взрослый Людвиг недалеко ушел от маленького и почему-то упрямо верил, что ему тоже помогут. Потому что друзья всегда помогают друг другу.
Разве нет?
– Эй, ты чего завис? – Диана нахмурилась.
Порезы на коже ощутимо нагрелись – и остыли. И снова нагрелись.
Боггарт слышал, тянулся к ключу, пытался помочь – и не мог пробиться сквозь инертные к магии стены. Или в этой камере еще и блок на пространственные перемещения стоит? Или дело в том, что Людвигу заблокировали силу? Или шрамы недостаточно подсохли для стабильного контакта?
– Нет, все… я нормально… я сейчас…
– Людвиг! – В голосе Дианы требовательность мешалась с беспокойством. – Тебе плохо?
«Вытащи меня отсюда! Ты сможешь! Я тебя накормлю до отвала, только вытащи!»
Ногу будто кипятком обдало, Людвиг вздрогнул от неожиданности и, кажется, охнул.
Диана рванула на себя простыню, замерла на мгновенье, удивленно глядя на окровавленное бедро. Она еще не успела понять, что это значит, не могла разглядеть рисунок сквозь прижатую сверху ладонь, не знала, что сейчас произойдет…
Ей и не требовалось.
Она просто выпустила когти и полоснула Людвига по ноге под коленом.
Целилась, конечно, выше, но Людвиг успел дернуться, почти вжался в стену – и вдруг почувствовал, что проваливается сквозь металл.
«Тащи! Тащи!»
– Куда, падла?! А ну, вернись! Я приказываю тебе…
Крик Дианы таял на границе сознания. Стены растворялись. В глазах темнело. А потом ногу вдруг перестало жечь, и наступила тишина.
* * *
Когда Людвиг очнулся, над головой было темное безлунное небо. И редкие звезды, проглядывающие сквозь пелену облаков. И корявые ветви деревьев с остатками жухлых листьев.
Осенняя ночь, продувающий до костей ветер, тихий шелест реки, городские огни на другом берегу.
Тонкая футболка, спущенные джинсы и драные кеды. Так себе костюмчик, не по погоде.
Первым делом Людвиг перекинулся в волка, чтобы не замерзнуть, и принюхался. Да, на родную квартиру не похоже, но место знакомое. Почти нужное. Почти то самое. Боггарт чуть-чуть не дотянул, когда его вытаскивал. Выронил по дороге. Видимо, сил не хватило.
Ладно, ерунда, дальше и пешком можно.
Нога еще побаливала, причем как-то странно: не разодранное бедро, а ниже, в том месте, куда дотянулась Диана, хотя там и крови почти не было, только небольшая царапина. Остальные раны и синяки тоже ныли, но не так сильно, привычно.
Впрочем, ерунда, об этом можно и позже подумать, а сейчас надо спешить. Его, конечно, уже ищут, но немного форы есть, успеет.
Лапы заплетались, голова кружилась (или перемещение выпило изрядно сил не только из боггарта; или затылком треснулся при падении), и мир казался слегка неправильным, размытым, как во сне, но волк упрямо бежал вперед.
Да, точно, эта тропинка.
Вот этот поворот, вот дерево.
А под деревом – внезапно – две палатки, остывающий мангал, кастрюля с шашлыком, бережно завернутая в пакетик для защиты от муравьев и прочей живности, несколько пустых бутылок и валяющийся неподалеку штопор.
Нашли же место!
Людвиг перекинулся обратно в человека и сунул штопор в карман – пригодится, хоть какое-то оружие.
Заглянул в одну из палаток – ту, что стояла ближе всего к месту, где требовалось копать. Ее обитатели на шелест ткани и звяканье замка не среагировали, продолжая храпеть в ореоле дичайшего перегара. Зато прямо у входа валялись свитер и куртка, и Людвиг немедленно натянул их на себя – его уже знобило от холода.
Раскопки много времени не заняли: косточка в жестянке из-под чая вскоре оказалась на поверхности, и над ней всколыхнулось облачко белесого тумана.
– Оголодал, бедолага? Соскучился? – спросил Людвиг.
Облачко в ответ потерлось о его щеку.
Кажется, оно могло бы спросить то же самое, если бы умело говорить. Но слушать и понимать оно было вполне в состоянии.
– Все хорошо, сейчас поешь. Бери сколько хочешь, только выслушай сначала. Да, ты мне очень помог, но это еще не все. Мне нужно спрятаться…
Куртка почти не грела, осенний ветер задувал под нее, холодил тело. Хотя Людвигу все больше казалось, что знобит его не из-за погоды. Простыл, что ли? Или устал? Или это последствия экстренного перемещения вопреки всем правилам техники безопасности? Или Диана его чем-то траванула? Да нет, глупости, она же поговорить зашла, а не убивать.
Кажется. Или нет?
Мысли путались, перескакивали с одного на другое, как в бреду.
С каждой минутой реальность казалась все более зыбкой.
Людвиг тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и заставил себя говорить. Объяснять. Думать вслух, пока не потерял нужную мысль. И сознание заодно.
– Помнишь то заклинание, которым колдун усыпил тебя на сотни лет? То есть само заклинание ты, конечно, не помнишь. Неважно, я его знаю, специально нашел когда-то, любопытно стало. Я
