— Зачем же было так рисковать? — спросил он.
— Потому что я, как и все женщины, не могла устоять перед тобой.
Он провел суставами пальцев по ее щеке.
— Никогда не сравнивай себя с другими женщинами. Ты не похожа ни на одну из тех, кого я встречал.
Потом они несколько секунд молчали, собираясь с силами, она — чтобы продолжить, а он — чтобы услышать продолжение. Наконец Мерси рассказала ему о той ночи, когда на нее напали. Об ужасе и о чуде.
— Ты приказал сержанту Мазерсу найти для нас комнату. Он нашел. Там были только ты и я. Ты положил меня на кровать и осмотрел. Так осторожно, так нежно. — Она скользнула рукой по волосам на его висках. — Ты обмыл меня. Потом обнял и сказал, что не оставишь одну. Стер мои слезы поцелуями. Ты заставил меня поверить, что все будет хорошо. Что, несмотря ни на что, я преодолею это. И я преодолела.
Он обхватил ладонями ее лицо, направил на себя ее взгляд.
— Я так тебя люблю! И какой дьявол в меня вселился, когда я прогнал тебя?
Она поцеловала его в губы, и снова их тела сплелись, и они предались любовным ласкам.
Этой ночью все происходило по-другому, они были более самозабвенными, более… свободными. Никаких тайн. Полная открытость.
Когда он наполнял ее, она принимала его с радостью. Их тела двигались волнообразно, страсть нарастала, огонь разгорался. Она не сомневалась, что он принадлежит ей, сейчас и навсегда. Ничто, ничто не отнимет его у нее снова.
Когда же наслаждение изгнало все мысли, он стал произносить ее имя.
Мерси, Мерси, Мерси.
Ликование прогнало последние ее страхи, и, устраиваясь у него на груди в предвкушении сладкого сна, она поняла, что они больше не вернутся.
В вестибюле дома с террасой Стивен ждал, когда его примут. Было около полудня. Он планировал приехать раньше, но жена-проказница задержала его в постели. Он, конечно же, был только рад. Покончив с делом, ради которого он сюда явился, Стивен собирался проводить каждое утро в постели так долго, как того будет хотеть жена.
Услышав шаги, он поднял глаза. Чудо спускалась по широкой лестнице, улыбаясь ему своей самой обворожительной улыбкой. Она по-прежнему выглядела великолепно. Когда-то одной этой улыбки было достаточно, чтобы разбудить его страсть. Теперь же он не чувствовал ничего. Совершенно ничего.
— Доброе утро, дорогой! — проворковала она, приближаясь к нему походкой соблазнительницы.
Чудо положила ладонь ему на грудь, но, прежде чем она успела наклониться к нему, он поднял руку с конвертом. На лице ее нарисовалось предвкушение, глаза загорелись.
— Что это?
— Четыре тысячи фунтов. — Деньги эти ему пришлось взять в долг у Айнсли. — Если не ошибаюсь, эту цену за молчание вы назначили моей жене.
Она пришла в замешательство, и ее черты омрачились. Чудо отступила на шаг, не прикоснувшись к конверту.
— Почему…
— Я ошибся, — произнес он ровным тоном. — Я принял вас за мать Джона.
— Я его родила.
— Это не делает вас матерью. Честь ею быть принадлежит Мерси, поэтому мальчик останется с ней. И я тоже. Это — всего лишь плата за услуги. Единственная плата, которую вы получите от нас. Делайте с деньгами что хотите, но нас больше не беспокойте.
Она выхватила конверт.
— Мне нужно больше. Четыре тысячи в год. Иначе я расскажу всем правду о вашем сыне.
Он улыбнулся.
— Нет, не расскажете. После этого ваша цена упадет, и тогда вам не так-то просто будет найти покровителя. Мужчины предпочитают женщин, которые знают, как защищать себя от неожиданностей.
— Я поняла, что не такой жизни хочу. — Она снова приложила ладонь к его груди и с мольбой заглянула глаза. — Мне не нужны другие мужчины. Мне нужны вы.
— Я уже занят.
— Она надоест вам.
— Нет. Ну а если вы расскажете всем, что это вы родили моего сына… Значит, так тому и быть. Я не хочу, чтобы он рос, не зная правды. Однако будьте готовы к тому, что на вас обрушится мой гнев и гнев моей матери.
Эта угроза заставила ее побледнеть.
— Да, — негромко продолжил Стивен, — герцогиня может сделать так, что ни одна дверь в Лондоне перед вами не откроется.
Она прижала конверт к груди.
— Еще четыре тысячи, и я буду молчать.
— Вы не получите больше того, что я вам предлагаю. Отправляйтесь к Вестклиффу. Он поможет выгодно вложить деньги. Возможно, с его помощью вы разбогатеете.
Он развернулся, чтобы уйти.
— Стивен, вы вернетесь ко мне. Я буду ждать.
Посмотрев на нее через плечо, он обронил:
— Я люблю Мерси, и это никогда не изменится. Ждите, если угодно, но ожидание будет напрасным.
Выйдя из дома, он сбежал по ступенькам к ожидавшей его карете. Сев в нее, он страстно поцеловал жену. Когда карета тронулась, он оторвался от Мерси, и она наконец смогла спросить:
— Все хорошо?
— Она больше нас не побеспокоит.
— Чем теперь займемся?
— Поедем к Лео, пусть напишет наш семейный портрет.
От ее прекрасной улыбки у него каждый раз захватывало дух.
И он подозревал, что так будет всегда.
Эпилог
26 июня 1857 года,
Гайд-парк
Орден назывался «Крест Виктории», и все эти кресты были изготовлены из бронзы захваченных русских пушек.
Стоя в парке с родными Стивена, Мерси смотрела, как королева Виктория награждает символом мужества шестьдесят двух солдат, одним из которых был ее горячо любимый муж.
Она узнавала некоторые имена и лица награждаемых. И не боялась, что сегодняшняя церемония разбудит ночные кошмары. Страшные сны не снились ей уже больше года. И это был поистине невероятный год!
Чудо исчезла из их жизни, но Мерси узнала от герцогини, которая всегда была в курсе таких дел, что она завела пятого по счету покровителя.
Поскольку Роузгленн не достался Айнсли по наследству, Стивен смог выкупить поместье у брата. Овец сменили лошади. Линнфорд частенько наведывался к ним и давал очень полезные советы, хотя со Стивеном они все так же не всегда ладили. Мерси совсем не удивилась, узнав, что он — отец Стивена, но сам Стивен еще долго не мог принять это.
Через несколько месяцев у Джона должен был появиться братик или сестричка.
Когда церемония закончилась, Стивен в алом мундире направился к жене, которая не сводила с него глаз. Он был так же красив, как в тот миг, когда она увидела его впервые.
Она отпустила руку Джона и засмеялась, когда тот стремглав бросился к отцу. Стивен подхватил его и поднял высоко над головой. Смех его слился со смехом Мерси и хохотом Джона. Никогда еще она не испытывала такого счастья.
