— Едем домой, Мерси. Едем домой ко мне и к Джону.
Прижимаясь щекой к его плечу, она кивнула. Подхватив Мерси на руки, он вынес ее из комнаты.
Мать с нетерпением ждала его у подножия лестницы. Он не удивился. Он бы не удивился, даже если бы она стояла за дверью спальни, подслушивая.
— Вы куда? — спросила герцогиня.
Он прижал Мерси к себе покрепче.
— Обзаводиться воспоминаниями.
Когда Стивен завел ее в дом, все показалось ей знакомым и приветливым. В карете он всю дорогу прижимал ее к себе так, будто боялся, что, если ослабит объятия хотя бы на миг, она исчезнет из его жизни навсегда. Целуя, шептал, что любит и что она никогда не пожалеет о том, что стала его женой.
Он заставил ее снова почувствовать себя по-особенному, радоваться каждому шагу, который она сделала, идя по дороге, приведшей к нему.
Поднявшись наверх, они вошли в детскую. Дав ей несколько минут на то, чтобы подержать Джона, вдохнуть его запах и уложить обратно в кроватку, Стивен повел ее в спальню. Там он мигом сбросил с себя одежду, раздел ее, и они повалились на кровать.
Он с благоговением стал водить пальцем по ее телу, медленно, возбуждающе. Ее ладони скользнули по его рукам и по груди.
— Не думай об этом, — мягко попросила она.
Он посмотрел ей в глаза.
— О той далекой ночи, — пояснила она.
— Я не могу думать о том, чего не помню.
Однако же Стивен узнал, что тогда произошло, и хотя память к нему не вернулась, теперь мог представить события той ночи. Скользнув губами по ее шее, он прошептал:
— Я люблю тебя, Мерси. Я чуть не умер после того, как прогнал тебя.
— Так зачем ты это сделал?
— Упрямство и гордыня. Но не только. — Пальцы его скользнули по ее волосам, ладонь остановилась на щеке. — С той самой минуты, когда я очнулся в этом проклятом госпитале, моя жизнь лишилась смысла. И так было до тех пор, пока не появилась ты. Ты дала мне якорь, но, узнав правду, я как будто снова оказался в открытом море. Это не оправдание, скорее объяснение.
— А сейчас?
— А сейчас я словно вернулся домой. — Он накрыл ее уста своими, нежно, но с напором, говорившим о едва сдерживаемом желании. Скоро он отпустит его, и они отдадутся страсти, еще более горячей, чем раньше.
На этот раз прикосновения его были другими. Хотя, возможно, это она стала их ощущать иначе. Теперь между ними не было тайн. И не имело значения, чего он не мог вспомнить. Они оба существовали сейчас, в это мгновение. Как он сказал, вынося ее из дома матери, они обзаведутся новыми воспоминаниями. Она даст их ему столько, что он и не упомнит все. Тысячи и тысячи, пока они не перестанут думать о тех двух годах, пока они не перестанут вспоминать Ускюдар. Или видеть его во снах.
Они не спешили, ласкали друг друга, словно каждый хотел вспомнить знакомое, взять на заметку заново открытое. Ее всегда удивляло, что каждый раз она узнавала о нем что-то новое. Шрам, который почему-то раньше оставался незамеченным, точка на спине, особенно чувствительная к щекотке, место, от прикосновения к которому по его телу проходила дрожь. И у них впереди были годы. Годы познания, вкушения, ласк.
Но она не хотела думать о будущем. Ей хотелось сосредоточиться на настоящем, на том прекрасном мгновении, когда их тела соединились.
— Дома, — прошептал он ей в самое ухо. — С тобой я всегда чувствую себя дома.
Движения его сначала были медленными, но потом он начал двигаться быстрее. Ее тело отвечало ему в том же ритме, быстро и сильно. Они прикасались друг к другу, они целовались. Его губы сжались на вершине ее груди, и он начал сосать. Удовольствие проходило по ней волнами, унося все дальше, вознося все выше…
К еще незнакомым высотам.
— О боже! — простонала она, прижимая его к себе, впиваясь ногтями в его плечи.
— Я люблю тебя, Мерси! — прохрипел он, тяжело дыша.
Открыв глаза, она поймала его взгляд и увидела, что сказано это было искренне. Не то чтобы она сомневалась, просто это стало еще одним доказательством. Бездонную синеву его глаз переполняла любовь.
— Я люблю тебя, Стивен. Я давно полюбила тебя.
— Люби меня как можно дольше.
— Я буду любить тебя целую вечность.
— Ты единственная. Единственная, кого я когда-либо любил.
Издав глухой стон, он пустил голову и крепко поцеловал шрамик на ее ключице, оставшийся после той далекой ночи. «Если бы ранка еще не зажила, — подумала она, — прикосновение его губ заживило бы ее». Каждая точка на ее теле, к которой он прикасался, казалось, оживала. Сегодня был день очищения, избавления от лжи, лукавства и недоверия. Ей всегда казалось, что вместе они становятся единым целым, и только сейчас она осознала, что их разделяла тончайшая преграда, сотканная из страха перед истиной. Но теперь он узнал правду, всю правду, и вот он рядом с ней, шепчет слова, проникающие в самое сердце. Овладевает ею со страстью, утверждающей, что она принадлежит ему, и не оставляющей сомнений, что он принадлежит ей.
Он приподнялся над ней, плавные движения его сделались уверенными, целенаправленными. Ощущения ее усиливались с каждым мгновением, наслаждение нарастало, все выше и выше, пока…
— Боже! — Она выгнула спину, потом обвила его руками и ногами, прижалась к нему, двигаясь в такт его все ускоряющимся движениям.
Он выкрикнул ее имя, содрогнулся и сжался, как в конвульсии, но он не отвел взгляда от ее глаз. Он торжествовал, но это было торжество не победителя, а скорее человека, который переборол себя. Когда он опустился на нее и прижался лицом к ее шее, она снова обвила его руками и ногами, крепко и с нежностью прижимая к себе.
Впервые после отъезда из Ускюдара она почувствовала, что наконец вернулась домой.
Глава 26
— Я хочу знать все, знать о каждом проведенном с тобой мгновении из тех, что я не могу вспомнить.
Они, обнаженные, лежали на кровати. Она на спине, а он — приподнявшись на локте и водя пальцами по ее телу безостановочно, как будто сама мысль о том, чтобы не прикасаться к ней, была ему невыносима.
Опустив голову, он поцеловал ее грудь.
— Расскажи, Мерси.
И она рассказала.
Как впервые увидела его, когда он сидел, привалившись к стене в ожидании помощи. Как помогала хирургу оперировать его. Как часами сидела подле него, когда он метался в лихорадке. Как они разговаривали об Англии, когда он начал выздоравливать. Как он по ночам тайком выбирался из госпиталя, чтобы подышать свежим воздухом. Как однажды они встретились. Как потом гуляли вечерами, хотя она и знала, что ее могли обвинить в беспутстве и что мисс Найтингейл отправила бы ее в Англию, если бы увидела их вдвоем.
