туда — на дорожке перед кирпичным домиком с соломенной крышей стояла женщина. Я подошел поближе.
Суббулю с улыбкой смотрела на меня. Ее густые темные волосы были еще влажными после купания. У нее был такой молодой и здоровый вид, что я невольно ей позавидовал. Мы были знакомы с детства и до пятого класса учились в одной школе. Но сейчас она выглядела намного младше меня. Ей можно было дать лет двадцать пять.
— Когда приехала, Суббулю? — обрадовался я.
— Заходи, Равайя. Ты весь промок.
Я помедлил.
— Да не бойся, никто не увидит. Как ты возмужал. — Суббулю вынесла из дома стул. — Раньше, когда ты шел этой дорогой, я всегда угощала тебя тростниковой водой, помнишь? Я все мечтала, что ты как-нибудь украдкой поцелуешь меня. Но так и не дождалась.
Она засмеялась.
Ее слова смутили меня. Я даже поежился.
— Да чего тут стесняться! Подожди, сейчас я сварю тебе кофе. — Она ушла в дом.
Суббулю много лет прожила в городе и усвоила там некоторые правила приличий в сочетании с бесцеремонностью обращения. На ее лице не было ни тени грусти. Годы не оставили на нем своего отпечатка. Только люди, получившие от жизни много удовольствия и счастья, могут так весело смеяться. Я с удивлением подумал, что она выглядит моложе меня лет на пятнадцать, хотя младше всего на три года.
Суббулю принесла кофе. Он оказался довольно вкусным. Суббулю распустила волосы, и они тяжелой черной волной упали на спину, целиком закрыв ее. Лицо ее дышало здоровьем и спокойствием.
— Я не видел тебя лет восемь, Суббулю. Что, Рангаду здоров? — спросил я о ее муже.
Она снова расхохоталась.
— Рангаду! Нашел о ком спрашивать! Молодец, делаешь вид, что не знаешь.
— Как, он умер? — испугался я.
— Да нет, здоров как бык. Я бросила его.
— Что?
— Он мне не нравился.
— Что же ты делала потом?
— Я уехала в Гунтур с Вирасвами. Он работал мастером на строительстве. Неплохо зарабатывал.
— Ты вышла за него замуж?
— А… В Гунтуре мне жилось хорошо. Он и драгоценности мне покупал, и одежду, и в кино мы ходили — в общем, жили шикарно. Он и сам мне нравился, но…
— Так что же?
— Он связался с какой-то женщиной. Я страшно разозлилась. Сказала ему, что не собираюсь, как последняя девка, побои сносить да грязь за ним убирать. Забрала вещи и деньги и ушла.
— Но теперь вы помирились?
— Нет, его я тоже бросила.
Я побледнел.
— Ты сам подумай: если человек мне не нравится, почему я должна с ним мучиться и слезы лить? Нет, это не по мне. Я жить хочу. И обиды терпеть не стану.
— А сейчас ты одна?
— Да вот приехала ради тебя… Все о тебе думаю…
Она игриво взглянула на меня и, прикрыв рот краем сари, засмеялась.
— Зачем ты издеваешься надо мной? — смутился я.
Помолчали.
— Сейчас я живу с Рагхавулу. Он работает в Безаваде.
— Замуж вышла?
— Мужа нет — не варить обед! Он хоть и младше меня, но такой милый! В магазине работает. Очень меня любит. А красавец — заглядишься!
В глазах ее появилось мечтательное выражение. Я поднялся. Перед тем как отправиться в суд, мне предстояло еще просмотреть много бумаг.
— Ты долго здесь пробудешь?
— Я приехала навестить отца. Уеду завтра или послезавтра.
— Заходи к нам, повидаешься с моей женой, — сказал я на прощанье.
— Зачем мне встречаться со своей соперницей! Ко мне-то ты ни разу не зашел… Не ценишь мою красоту, — засмеялась она.
Задумавшись, я шел под дождем домой. Я пытался найти разгадку ее молодости и здоровья, ее счастливой жизни. Может быть, она счастлива потому, что относится к жизни легко и естественно, не боясь людской молвы. Я образован, у меня много денег, откуда же во мне эта неудовлетворенность и вечная боязнь чего-то? Я страдаю, что многого не смог совершить, беспокоюсь о том, что виски мои поседели и я скоро стану дряхлым стариком, стоящим на пороге смерти. В какой момент ускользнул от меня ключ к тайнам жизни? Почему я выглядел никчемным человеком перед невежественной Суббулю?
Я миновал мост. На берегу канала уже появились люди. Промокшие от дождя вороны сидели на ветках деревьев. Да, я проиграл в этой игре, называемой жизнью.
Перевод О. Баранниковой.
«РАССЕРЖЕННЫЙ» СИТАПАТИ
1
Ситапати положил перед собой листок бумаги, взял ручку и огляделся — в комнате никого не было. На софе дремала комнатная собачонка жены. На стене постукивали часы, рядом Ганди укоризненно глядел с большого портрета. На круглом столике остывал кофе в серебряной чашке.
Нахмурив брови и закусив губу, Ситапати крупным почерком написал на белом листке: «Убить жену!» Потом бросил ручку на стол и отпил кофе. Он почувствовал, что на душе у него стало легче — ведь та мысль, которая давила его своей тяжестью, теперь извлечена и перенесена на бумагу. Ситапати отпил глоток кофе и написал еще одну строчку: «Убить собачонку». Потом улыбнулся и сделал еще глоток. Когда он допил кофе и чашка опустела, все его тайные мысли были на бумаге и выглядели следующим образом:
«Убить жену.
