что сделано, и говорить тут больше не о чем. Об остальном позаботиться время. Оно расставит всё на свои места, и я искренне верю, что все мы ещё не раз испытаем чувство радости от того, что теперь мы можем жить спокойно. Но один момент не даст мне покоя. Глядя в огненные глаза Насса, я никак не могу заставить себя поверить в то, что этот человек когда-нибудь вновь станет таким же счастливым и жизнерадостным, коим он был совсем недавно.
На улице вновь стало сумрачнее, но на сей раз это случилось от того, что день начал подходить к своему концу. К своему концу начал подходить и октябрь. Он практически позади и но поистине станет для нас бесконечным.
Первый снег начал стелиться все более густым ковром, постепенно укрыл своей белизной выгоревший клочок земли, с которого мы собрали всё, что только можно было, а собрать с него можно было лишь пепел. Теперь нам пора возвращаться домой. Пора рассказать всем родным и близким людям, какая невероятная история произошла со всеми нами.
Я долго думал над тем, стоит ли рассказывать им всё так, как оно есть. Мы можем им доверять, но не стоит заставлять всех этих ни в чем неповинных людей принимать в свою голову всю правоту нашей, от части, мерзкой, грязной и ужасной истории. Я не хочу заставлять кого-либо переживать все, через что мы прошли, пусть даже и с наших слов. Каждому из них будет куда спокойнее и легче, если все самые тяжелые моменты нашей истории останутся не озвученными. Не озвученными и, к сожалению, не забытыми.
VII
Дверь открылась совсем бесшумно. Я пропустил Янику вперед. Она прошла в центр комнаты и остановилась, всё никак не решаясь сделать следующий шаг.
— Как давно я здесь не была, — произнесла она горько и тоскливо.
Она посмотрела на меня через плечо. Кажется, что она готова разрыдаться, но находит в себе силы сдержаться. У меня самого по коже покатились мурашки. Я осознаю, что её собственные родители уже и верить перестали в то, что она когда-нибудь вновь переступит порог дома. И вот она здесь, стоит в самом центре своей комнаты.
Подойдя к окну, она раздвинула шторы. Полутемная комната быстро залилась ярким солнечным светом, от чего в ней сделалось ещё уютнее.
— Главное, что сейчас ты вновь стоишь именно здесь, — сказал я.
Яника подошла ко мне. Я в её объятиях, а она в моих.
— Главное, что и ты сейчас рядом со мной, — прошептала она мне на ухо.
Я снова повторюсь, сказал, что её поцелуй для меня всегда обжигающе горяч, сладок и нежен, будто он первый. Я невольно закрываю глаза, как только чувствую на своих губах её горячее дыхание. Так было в наш первый поцелуй и по сей день ничего не изменилось.
Мы распрощались с родителями Яники. До последнего, даже уже когда мы оделись и вышли к автомобилю они уговаривали нас остаться ещё хоть на один денек, но мы убедили их, что мы вновь вернемся не более, чем через три дня.
Машина прогрелась. Яника расстегнула пальто и стянула со своих рук перчатки.
— И всё-таки жарко, — сказала она с легкой улыбкой на лице, глядя на черную полосу, которая виднеется на бескрайнем заснеженном полотне.
— Пар костей не ломит, дорогая, — ответил я.
Автомобиль неспешно движется сквозь белоснежную снежную пустыню, которая отделяет поселок от города. Нам нужно заехать в одно знакомое нам место, в котором мы заберем то, что теперь принадлежит нам и является нашим бременем. Старик крайне удивится, когда вновь увидит нас, целыми и невредимыми, как некогда удивился и я с Насса, обнаружив, что в нашем рюкзаке книги-то и не было. Яника спрятала её от нас всех, воспользовавшись удобным случаем в котельной.
— Вы ещё не поняли, как ценна и опасна эта книга, — повторились в моей голове слова покойного Асандра.
В тот день Яника сделала всё правильно. Книга никоим образом, ни при каких обстоятельствах не попала бы в руки теперь уже горящего в аду Гвида.
Въехал в город, мы неспешно движемся по тем улицам, по которым мы не так давно играли в гонки со смертью. Теперь нам некуда спешить. Кажется, что впереди нас ожидает целая вечность.
Мы подъехали к знакомым нам складам. Оставил машину мы пошли пешком через теперь уже заснеженную площадку, нарушая своими шагами целостность покрывающего её снежного ковра. Мы приблизились к забору. Я оглянулся назад, вспомнил о тех спецназовцах, которые едва не убили Насса в тот дождливый и снежный день. Теперь здесь совсем тихо и спокойно.
В тот день полиция сего и близлежащих городов не знала покоя. К счастью, они так и не смогли толком разобраться, что же произошло. Насколько я знаю, бежавший спецназовец перевелся в другой город, а его напарник подал в отставку на следующий день после того, как ни одна выпущенная им пуля не смогла становить меня.
Собственно возвращение Яники оказалось для всех ещё большей загадкой. Её отсутствие сроком более чем в два месяца, с предшествующим бесследным исчезновением объяснить было крайне сложно. Естественно, что все посторонние люди услышали от нас всего на всего выдуманную историю о том, как Яника стала жертвой несчастного случая. Распинаться пришлось лишь перед полицией. Капитан Хьюго нам не поверил, в этом я убежден, но ему ничего не оставалось, как принять все имеющиеся сведения и поскорее закрыть это дело. Он понимал, что мы попросту не хотим ничего никому рассказывать, и к этому он отнесся спокойно. Дело закрыто. Очередное дело, каких много, пусть даже оно и было крайне запутанным и загадочным.
Все, кого, так или иначе, интересовала история пропажи Яники, услышали историю о том, как она едва не погибла во время прогулки по скалистой местности леса, куда она отправилась не вечером, а днем. Мы рассказали людям о старике, который в последний миг, случайным образом обнаружил её в лесной глуши в бессознательном состоянии. Как это иногда случается — старик был отшельником, живущим в одиноком доме вдали от цивилизации. Мы показали им остатки дома Гвида, в котором, как нельзя кстати, всё выгорело. Яника рассказала, что в первый же миг, как только к ней вернулась память она тепло распрощалась со стариком и он проводил её со всей душевной добротой до того самого момента, в котором на горизонте показался город. Увиденное теперешнее состояние дома стало для Яники чуть ли не шоком.
