я, стараясь не смотреть туда, где он находится.
— Я настроила распознавание лиц, сообщающее, кто находится в безопасности в моем пространстве, а кто нет. К сожалению для тебя, тебя нет в списке разрешенных пользователей. — я смотрю на свою бабушку, которая кивает, чтобы я продолжала.
— Когда система обнаруживает, что кто-то не авторизован в моем пространстве, она посылает сигнал бедствия Рафу, который пообещал мне сорокаминутный срок для подкрепления, где бы я ни находилась в штатах, если я не отвечу на его звонок.
Шок ясно виден на его лице, как и на лице Романа. Ненавидя то, что мне только что пришлось объясняться, я хочу, чтобы это закончилось.
— Мы закончили, или это еще больше запутает дело? — спрашиваю я, поддерживая зрительный контакт с этим придурком.
— Я не думаю, что ты достаточно сильна, чтобы использовать это большое оружие, маленькая Луна, — подначивает он меня, но уже достаточно произошло, и я не в меньшинстве, поэтому я размахиваю рукой, не двигая никакой другой частью тела, и стреляю одному из его людей в плечо, в то время как мои глаза сосредоточены на Рико.
— Ты хочешь испытать меня, старина, потому что в следующий раз я буду целиться выше, — рычу я, когда его солдат падает на пол, крича от боли, как маленькая киска.
От ярости он краснеет и трясется.
— Ты еще пожалеешь об этом, маленькая сучка, — рычит он, вылетая из комнаты, его люди следуют за ним.
Один из мужчин, сопровождающих мою бабушку, захлопывает за собой дверь, в то время как другой вытаскивает кляп изо рта Романа, но мои глаза остаются прикованными к даме передо мной.
— Привет, милая Луна, я рада видеть, что у тебя дух твоего отца, а не крысиные мозги твоей матери, — говорит она с улыбкой, и я не могу не улыбнуться в ответ.
Первый раз, когда кто-то упомянул во мне черты моего отца, и я не превратилась в смерч с кулаками.
Прогресс.
Мне просто нужна гребаная минута, чтобы разобраться со всем этим, или целая гребаная жизнь.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
(Луна)
Я закрываю дверь за бабушкой и медленно сползаю по ней вниз, не в силах больше держаться на ногах.
Она была… потрясающей? Я думаю.
Она задержалась ненадолго, позволив своим людям прибраться, пока она немного суетилась. Раф позвонил и поговорил с ней, но я отказалась, когда она передала это мне. У меня было достаточно забот, я бы выразила свою благодарность, когда бы во всем разобралась.
Пытаясь занять свои мысли, я нахожу чертежи, которые кто-то принес, и начинаю просматривать отпечатки, которых у меня еще не было.
— Тебе на самом деле не нужно делать это сейчас, Луна, иди приляг. Многое произошло, — говорит Роман с порога.
Я даже не могу поднять голову, чтобы посмотреть на него, мои эмоции слишком близки к поверхности, и я не позволю ему увидеть боль, которую я испытываю из-за секретов, которые он хранит.
Прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще, раздается стук в дверь.
— Это ребята, — бормочет он, направляясь к ним, чтобы впустить.
Я слышала, как он ранее объяснял им по телефону, что именно произошло, но я была слишком занята Марией, чтобы вмешиваться.
Паркер врывается в комнату, на его лице появляется облегчение, когда он видит, что со мной все в порядке.
— О боже мой, Луна, мне так жаль, что он это сделал, — кричит он, направляясь ко мне.
Остальные не отстают от него, но я поднимаю руки, призывая их остановиться. На их лицах появляется замешательство, но они остаются на своих местах.
— Эй, детка, все в порядке. Теперь мы все здесь, все будет хорошо, — тихо говорит Оскар, он понятия не имеет.
Не отвечая, я смотрю на Романа.
— Они знают? — спрашиваю я без всяких эмоций.
Он качает головой, когда Паркер прерывает его.
— Ты уже говорил с ней?
Прежде чем я успеваю окликнуть их, Роман наконец заговаривает.
— Мне пришлось приехать сюда, потому что я сказал им, что у меня есть кое-что важное, о чем мне нужно с тобой поговорить. Они не знали, что это было, и если ты даш мне шанс, я смогу объяснить все, чего не знал и не сказал Рико.
— У тебя было столько времени, чтобы поговорить со мной, и ты вдруг захотел поговорить сразу после того, как кто-то раскрыл несколько секретов? Чушь собачья, — рычу я.
— Это правда, Сакура. Он пообещал, что объяснит нам, что происходит, после того, как сначала поговорит с тобой здесь, — добавляет Кай.
— Да, и он обещал и нам это объяснить, мы ничего не знали о том, что за дерьмо происходит, — вставляет Оскар, свирепо глядя на Романа.
— То, что он сказал, правда?
— Луна, мы были детьми, я помню многое, но не разговоры, которые вели взрослые, я…
— Я не просила твоих дерьмовых оправданий. Это простой вопрос "да" или "нет". Это. Правда? — я выдыхаюсь.
— Да, — отвечает он едва слышным шепотом.
Я неосознанно киваю, пытаясь понять, какие эмоции я здесь испытываю.
Я чувствую себя глупо из-за того, что потеряла бдительность, еще глупее из-за того, что рискнула.
— Кто что сказал? И что правда? — Оскар кричит, пытаясь не отставать.
— Ты знал, что я видела, как умирал мой отец? — спрашиваю я у зала, и все, кроме Романа, потрясенно качают головой.
— Знаешь ли ты, что мой мозг отказывается признавать этот момент и все моменты, которые когда-либо были до него? — я спрашиваю громче, а они просто продолжают трястись, никто не смеет заговорить.
— Знаешь ли ты, что если упоминать случайные вещи из того времени, они действуют на меня как спусковой крючок и бесконтрольно переводят в деструктивный режим?
Теперь я в ударе.
— Вы знали, что Роман, блядь, знал, кто я? Знал меня ребенком? Очевидно, я была его гребаной невестой, как будто это вообще возможно? О, и Уэст тоже, очевидно, мне всегда было суждено быть шлюхой. Позволить взрослым использовать мою киску, чтобы укрепить этот долбаный мир. Вы знали что-нибудь из этого?
Меня трясет от ярости.
Как смеют эти люди делать или говорить что-либо из этого.
— Пожалуйста, принцесса, позволь мне объяснить получше. Позволь мне позвонить Рафу.
— Пошел ты и пошел на хуй Раф. Я не верю ни единому слову из твоих уст, — усмехаюсь я.
— Принцесса, мы можем пройти через это.
— Мы? Мы? Роман, теперь нет никаких гребаных "мы". Ты все обосрал. С меня хватит. Со всем этим, со всеми вами. Мне нужно, чтобы вы ушли, — заканчиваю я
