перекладывая ее в таз, бабушка спрашивала:
– К деду-то нашему зашла? Привет от меня передала? Траву подергала?.. Сейчас бы он увидел, вот бы удивлялся и гордился таким уловом, – вздохнула бабушка, оглядывая, наконец, полный таз рыбы.
Я не стала рассказывать ей, что мой улов состоялся в аккурат рядом с деревенским кладбищем, разделенным неглубоким ручьем, по которому раз в год переходит на нерест в соседнее озеро рыба.
***
Лоне, октябрь, 2021 год
– Лера, ты серьезно? Ну какой гольф? – я плюхнулась на переднее сиденье автомобиля, наблюдая в боковое зеркало, как Лера запихивает мою больничную сумку в багажник.
– Нет, нас ждут в гольф-клубе. Хайнц прилетел из Дании на несколько дней на презентацию нового проекта. Порывался тебя навестить в больнице, а тут твоя выписка. Давай, не куксись, не каждый же день Президент ассоциации гольфа в Европе119 у тебя – личный тренер! – уговаривал меня Лера, выезжая из больничных ворот.
«И то правда. Почему нет. Действительно – просто гольф. Да и когда еще заняться уроками гольфа, как не встав с больничной койки после операции. Ну и правда, когда это потом будет… И рабочая левая рука очень даже подвижна», – подумала я и поудобней устроилась на сиденье автомобиля, уместив опухшую от вздувшихся вен правую руку на коленях, словно грудного ребенка. «Как там учил меня Хайнц, главное – цель и удар. Да и не теннис же, слава богу, чтобы отражать удары, – тут нужно только их наносить», – размышляла я, вспоминая, как четыре года назад, после операции, Хайнц уловками пытался вытащить меня на близлежащее к дому Штефана оборудованное для этого спорта поле, чтоб провести мои первые уроки «реабилитации гольфом». Ну что ж, Надя, красиво жить не запретишь, гольф, так гольф. Всяко лучше сосредоточенности на болячках в домашней обстановке.
***
Оснабрюк, ноябрь, 2012 год
– Vorsichtig! Поймать! – я еле успела увернуться от летевшего в меня запакованного в целлофан постельного белья.
Окно в двери позади меня захлопнулось. Я, чертыхаясь, стала снимать испачканное кровью постельное белье на кровати. Неудачно поставленный при поступлении в Nuklear-отделение катетер напоследок безжалостно потрепал опухшую вену, изрядно испачкав белье на кровати. «Однако, затейливо у вас тут», – подумала я, с трудом справляясь с пододеяльником. Мысленно сравнивая новое отделение с прошлым своим опытом нахождения на терапии в Баварии. «Ну не кирпичом и не по голове – уже хорошо», – подумала я и продолжила битву с одеялом. Через пару минут мы с пододеяльником одержали победу, несмотря на явное преимущество пытающейся выскользнуть из моих слабых рук верюги.
– Здравствуйте, я ваш врач… – произнес в открытое окно по-русски голос; имя я не расслышала.
Я подошла ближе к окошку, пытаясь разглядеть окликнувшую меня молодую женщину в белой защитной одежде, очень похожей на скафандр космонавта.
– Вы не сердитесь на них. Отделение у нас такое, желающих в обслуживании работать мало, вот и контингент соответствующий. Я вам расскажу правила и ход самой процедуры. Вы уже заметили, что относительно техники безопасности порядки у нас очень строги. Начнем с самой процедуры. Итак. Позади меня щит, видите, похожий на батарею отопления, – улыбнулась она, отойдя в сторону и указывая мне на сооружение на колесиках.
– Каждый раз, – продолжила врач, – когда к вам будут завозить обед или заходить в палату, вы будете отходить в сторону, к окну, чтобы между вами и входящим остался этот щит. Также и с любым предметом, который вы захотите передать, вы ставите около двери впереди щита. Вам понятно?
«Более чем», – подумала я, вспоминая первые мои процедуры облучения четыре года назад. Тогда меня попросту закрывали на пару часов в глухой комнате без окон, предварительно поместив в капсулу наподобие барокамеры с торчащей из нее моей головой. В этот раз судьба приготовила для меня нечто более интересное и оригинальное, судя по костюму врача и началу ее рассказа.
– Так вот, вы меня слушаете? – вызвала меня из моих размышлений молодая доктор в скафандре.
– А у меня есть варианты? – пошутила я и замолчала, наблюдая, как она надевает защитный шлем на голову, подобие рукавиц на руки и вытаскивает маленький металлический контейнер из более крупного, словно набор матрешек. «Вечер перестает быть томным», – подумала я и протянула руку в дверное окно согласно инструкции. На мою руку упала большая пилюля, я силилась быстро запить ее водой. Обливалась. На минуту мне показалось, что она застряла в гортани. Паника. Глубокий вдох.
– Все хорошо, все хорошо. Вы молодец и справились. Постарайтесь пить больше и просто лежать. Поднимите спинку-боковину у кровати, чтобы вы не упали с нее. Если будет очень кружиться голова, будет совсем невыносимо и потребуется помощь – в изголовье кровати есть кнопка для вызова, – речитативом произнесла она и закрыла окошко.
«Прямо какой-то день космонавтики в стиральной машине», – подумала я и легла на кровать, предварительно подняв страховую боковину у кровати. Голова закружилась. Веки стали свинцовыми. Я силилась их приоткрыть с невероятным трудом, словно господин Вий. Больничная мебель закружилась по комнате в медленном вальсе – или это я закружилась на кровати… Тошнота становилась все более ощутима. Мое тело словно онемело. Больничное одеяло сползло на лицо. Я стала проваливаться в полусон, ниточка от пододеяльника щекотала мне нос…
***
Инта, 12 апреля, 1980 год
– Полученные боевые шрамы – не страшно… – отец откусил конец оставшейся нити. Последние десять минут он старательно зашивал дырку на моем изрядно потрёпанном пальто.
– Главное – понимать конечную цель, чтобы не только оправдать отметины, но и достойно пережить их, – отец просверлил меня взглядом из-под очков. – Хорошо, все живы и здоровы остались, – чуть улыбнулся он, отодвинув в сторону табуретку со стоящей на ней зеленкой и бинтами, и пересел ко мне на диван.
– Я постараюсь… узнать ее, эту цель, – промямлила я, вспоминая нашу дорогу домой из детской комнаты милиции. Весь путь до дома отец молчал. Поворачивал голову в мою сторону, чувствуя, что я отстаю, поджимал губы неодобрительно, но шаг не ускорял.
– И как их отличать, эти цели, и оправдывать тоже, – вздохнув, добавила я.
Отец поправил сползающее с меня одеяло и принялся примерять вторую пуговицу к зияющей дыре на лацкане детского пальтишка.
– Я так хотела попробовать быть смелой геройкой, – продолжила я, заглядывая отцу в лицо и замечая появившийся в уголках его глаз веселый прищур.
Отец отмечал 12 апреля, День Космонавтики, всегда наравне с празднованиями наших дней рождения и Нового года. Пару раз, застав эту дату в Москве, мы обязательно ездили на ВДНХ120. По
