если еще раз услышу твое брюзжание! Со мной нельзя разговаривать в таком тоне! Заруби это себе на носу! Или твою жену сейчас у тебя на глазах отутюжат мои молодцы! Запомни! Здесь все делается по моим правилам! И главное из них: меня надо слушаться! Парня моего не зли, а то он хребет тебе переломает. Он злопамятный. Обид не забывает. А ты обидел его! — и Хичков снова убрался в прихожую, захлопнув дверь.
Удовлетворенно заурчав, подручный ухмыльнулся. Ольга испуганно прижала пальцы к губам Глеба. Она начала понимать, что муж оказался в таком же положении, как и она. Настроение ее чуть поколебалось, но радость оттого, что он был рядом, не уменьшилась. Присутствие мужа вселяло уверенность в том, что история с Хичковым скоро закончится. Как это произойдет, она не представляла, но не сомневалась, что конец близок.
Лишь сейчас Глеб обратил внимание на женщину с двумя девочками. Они сидели на другом диване, притихшие, как мышки. Все, что происходило перед их глазами, по всему видно пугало их. Появление мужа Ольги в комнате, давало надежду им на то, что и у них настанут подобные минуты. Только теперь они боялись, как бы ярость Глеба не довела до бешенства Хичкова и тогда, не разбирая, кто прав, кто виноват, тот неистово прокатится по всем. Особенно женщина боялась за своих девочек. В общем-то, в душе она была удивлена, что Хичков терпеливо сносит вызывающее поведение Корозова. И молилась, чтобы тот поубавил свой гонор. Хотя понимала, что, увидев в таком состоянии свою жену, ему стоило больших трудов сдерживать себя, чтобы не быть еще более резким и жестким. Когда же, в конце концов, все это прекратится, когда, наконец, эти стены перестанут давить на них, и она с дочерями вернется домой? Вот только вряд ли сможет быстро забыть о Хичкове, вряд ли не будет долго вспоминать его жуткое щекастое злое лицо и пугливо вздрагивать при этом. Только за что все это ее девочкам? Это ужасно. Глядя на женщину и детей, Корозов догадался, кто они. И сразу в голове мелькнула мысль, а где, собственно, Гержавин, что с ним случилось? В перепалках с Хичковым он забыл задать этот вопрос преступнику. И в эту минуту почувствовал свою вину за то, что не отказал Сергею Сергеевичу. Видя, как жена Гержавина ловила его взгляд, как его дети смотрели с испугом и надеждою, он успокаивающе произнес:
— Не бойтесь! Все будет хорошо! Скоро все закончится!
Часто заморгав заслезившимися глазами, женщина ничего не ответила. Глеб твердо повторил, словно знал доподлинно:
— Все будет хорошо!
Отстранившись, Ольга оглянулась, ища взглядом покрывало, чтобы обмотать им нижнюю часть тела. Глеб опередил. Подхватил его с дивана и помог ей. Она плотно обвернула ткань вокруг бедер. А Корозов шагнул к двери. Подручный Хичкова преградил дорогу. Глеб напружинился, выдохнул:
— Мне нужен Хичков!
В ответ — молчаливое сопение. Глеб взорвался!
— Пугало огородное! — и выкрикнул. — Хичков! Зайди сюда!
За дверью послышались голоса, потом шаги, потом дверь толкнули, и возник Вадим:
— Зачем? — спросил сухо.
Багровея, Корозов потребовал:
— Ольгу должен осмотреть врач!
Прищурившись, Хичков усмехнулся:
— А еще кто ее должен осмотреть? Почему ты решил, что твои заявки будут выполняться?
— Потому что я тебе заплатил! — сказал Глеб. — И потому что ты довел ее до такого состояния! Давай врача!
— Достаточно моего взгляда! — хмыкнул Вадим. — Многих он лечит от всех болезней!
— Не разыгрывай клоунаду! — отрубил Глеб. — Если бы я хотел посмотреть на клоуна, я пошел бы в цирк!
Лицо Хичкова стало сердитым и отталкивающим. Его подельник двинулся на Корозова, выхватив ствол, но, глянув на Вадима, застопорился, не получив его команды, спрятал ствол за спину. Хичков произнес:
— Ты мне начал действовать на нервы! Еще слово, и я посажу тебя на цепь!
Осознав, что стал перегибать палку, Глеб сбавил тон:
— Хорошо! Я прошу тебя! Привези Гержавина! Он хороший врач. Пускай осмотрит Ольгу!
Минуту помолчав, пронзительно смотря на Корозова, Вадим вымолвил:
— Вот это другое дело!
Вытянувшись в струну, Гержавина насторожилась. Неужели это возможно, чтобы ее муж тоже появился здесь, увидел их, и она могла бы припасть к его плечу, а девочки прижаться к отцу? Вместе не так страшно. Вместе это вместе. Она навострила уши, слушая, чем закончится разговор.
— А где ж я тебе возьму Гержавина? — спросил Хичков.
— Ты же не считаешь меня идиотом? — сдержанно сказал Глеб.
Переведя глаза на Ольгу, Вадим подумал и согласился:
— Ты хорошо за нее заплатил! Думаю, там и за дока хватит! Тем более что он искупил свою вину!
— Я вижу, перед тобой все вокруг виноваты! — покачал головой Корозов.
— Док нарушил обещание и подставил свою семью! Он не дорожит своими детьми! Я не понимаю такого отца! — проговорил Хичков.
Вдруг с дивана сорвалась жена Гержавина, вскочила на ноги, и сбивчиво воскликнула:
— Неправда! Это неправда! Зачем вы говорите неправду?
Лицо Вадима сразу стало мрачным, взгляд обжег женщину. Он не мог терпеть, когда женщины вмешивались в его разговор, перебивали, не подчинялись ему. Резко прикрикнул:
— Пошла на место!
Она умолкла, сжалась и неслышно опустилась на диван. Отводя глаза, обняла прижавшихся к ней дочек. Корозов отвлек внимание Вадима на себя:
— Ты только что сказал, что он искупил свою вину.
— Пожалуй, да! — отозвался тот. — Он оказал помощь моим парням! Так и быть, я распоряжусь, сейчас его привезут! Как видишь, я нормальный человек и могу платить по счетам! Но у каждого из нас в этой жизни своя роль!
У Гержавиной захолонуло сердце, а потом часто забилось, когда она услыхала обещание Хичкова привезти ее мужа.
Глеб, в ответ на последние слова Вадима, проговорил:
— Не слишком почетную роль ты себе выбрал!
— Для почета я пошел бы в депутаты! — усмехнулся Хичков. — Только роли никто из нас не выбирает. Они раздаются нам свыше. Бог вершит. Человека нельзя переделать, он рождается готовым продуктом! — замолчал, отступил вглубь прихожей и исчез за дверью.
69
Вскоре привезли Гержавина. Видно, ему не объяснили, зачем он тут нужен, потому что он влетел в комнату, как угорелый. Глазами забегал по всем лицам. Не успел удивиться, увидев здесь Корозова, и бросился к своей семье. Обнял, целуя всех сразу. Пустил слезу вместе с женой и детьми, твердя одно и то же:
— Вы живые, вы живые, вы живые.
Дети и жена облепили его и тоже что-то говорили, но, казалось, никто никого не слышал, только радость и надежда были в голосах. Женщина видела, как
