за твоим бизнесом и за твоими деньгами! Запомни! — и повел глазами по остальным. — Стволы на пол! Кому сказал, стволы на пол!
Стволы стали медленно опускаться и падать на пол. Вунин приказал:
— Всем убраться из прихожей!
Медленно подручные Хичкова подались в комнату и кухню. Но остались лежать на полу два тела охранников Вунина. И Фокин у открытой входной двери не двинулся с места. Его парни, положив оружие, отступили на площадку.
— Давай на выход! — распорядился Вунин Вадиму и потребовал от Фокина. — Освободи проход.
— Положи оружие! — повторил Борис.
— Ты слишком самонадеян! — зло усмехнулся Анатолий. — Это твой недостаток! Похоже, ты меня не оценил по достоинству. Тогда не обессудь! — и он резким движением провел ножом по горлу Хичкову.
Из перерезанного горла хлестнула кровь. Вадим захрипел. Вунин оттолкнул его от себя на Бориса. Тело упало перед Фокиным, кровь хлынула ему под ноги. Он подался в сторону. Из комнаты кинулись к пистолетам подручные, но Вунин два раза выстрелил. Двое словно запнулись, осели и вытянулись рядом с телом Хичкова. Остальные отпрянули назад.
Все это время молчком лежавший в комнате Корозов, тяжело дыша, крикнул:
— Борис! Не выпускай Вунина! Он мой должник! Я ему горло перегрызу! — глянул на подручных Хичкова, потребовал. — Развяжите меня!
Придя в себя и поднявшись с пола, к нему метнулась Ольга и, ломая ногти, стала стараться развязывать веревки. Это плохо удавалось ей. Она, глотая слезы, вскинула глаза на подельников:
— Да помогите же кто-нибудь. Прошу вас.
Качнулся к ней один из парней. Достал нож и перерезал веревки. Затем кинул взгляд на врача и резанул по его веревкам. Ольга стала распутывать обрезанные концы, освобождая от них тело Глеба. Он растер затекшие руки, обнял жену:
— Все хорошо, Оленька. Все хорошо. Иди, накинь на бедра покрывало. Иди, — отправил ее к дивану и стал подниматься на ноги, держась за стену. Они плохо слушались его. Он какое-то время стоял неподвижно, пока не почувствовал, как ноги начали наливаться крепостью. Затоптался на месте, после чего уверенно оторвался от стены.
А рядом с ним над Гержавиным склонилась жена врача, снимая с мужа путы.
Выступив из комнаты, Глеб обвел глазами прихожую. Фокин насупился, увидев его лицо и помятую в крови одежду. Глеб остановил взгляд на Вунине у входной двери. Тот направил на него пистолет:
— Ты, бульдог, мое горло перегрызть хочешь? Попробуй!
Из-за спины Глеба показался Гержавин, проговорил:
— Я с вами, Глеб!
Внешний вид Гержавина был не лучше, чем у Корозова, и Фокин опять нахмурился. Перевел глаза на Вунина, сделал кивок головой на тела под ногами, сухо бросил:
— С таким грузом долго не живут на свете, Анатолий!
— За меня не беспокойся, — пробормотал тот. — Я проживу долго! — помолчал и твердо выговорил. — Стоило бы вас всех пришить сейчас, но что-то мне говорит, что вы еще будете мне нужны! Помните об этом! — и он стремительно выскочил из квартиры.
Парни Фокина на площадке напряглись. Он стволом заставил их отступить дальше и метнулся вниз по лестнице. И вдруг этажом ниже наткнулся на поднимавшихся людей в камуфляжной форме. Мгновенно сообразил, что это бойцы группы захвата. Выстрелил по ним и повернул назад. Но сверху ему навстречу спускались с оружием в руках подельники Хичкова. Вунин, беспорядочно паля, заметался между этажами. Кинулся к большому окну на межэтажной площадке. Всем телом ударил оконный переплет, намереваясь выбить его. Посыпались стекла. И в этот миг пули настигли его. Вунин застрял в оконном переплете, так и не осознав, что его больше нет в живых.
72
Остановив своих парней, которые ринулись было вместе с подельниками Хичкова преследовать Вунина, Фокин посмотрел на Корозова и Гержавина:
— Вернитесь в комнату, к женам, в подъезде без вас управятся. Пусть волки сами перегрызут друг друга! — потом достал телефон, набрал номер Акламина. — Я нашел Глеба с доктором! — сказал ему. — Подъезжайте! — назвал адрес.
— Я уже приехал, — раздалось в ответ.
Прижимаясь к стене, Аристарх с оперативниками с оружием наизготовку стоял на лестничном марше ниже бойцов группы захвата и разговаривал по телефону.
— Будьте осторожней! — посоветовал Борис. — В подъезде стреляют!
— Я заметил это! — отозвался Аристарх и спросил, имея в виду пленников. — Там все живы?
— Живы, — сказал Борис, — но придется подлечиться! — Отключил телефон и, переступив через тела, шагнул в комнату, говоря Корозову:
— Вот видишь, Глеб, что может получиться, когда начинаешь подозревать своего компаньона.
Однако тот парировал, добавляя:
— И когда берешь в компаньоны кого попало.
Поморщившись, будто его прихватили с поличным, Фокин буркнул:
— Ну-ну! — и подошел к Корозову.
Они обнялись. Затем Глеб вздохнул:
— Прости, Борис! Я был полным идиотом!
— И ты прости! — усмехнулся Фокин. — Я тоже был глупцом! — ему было трудно произнести эти слова, но он произнес их и почувствовал облегчение. — Ничего этого могло бы не быть!
— Хорошо, что успел! — заметил Глеб. — Как ты узнал?
— Акламин своими вопросами натолкнул меня! — Борис развел руки, словно говоря этим, что и оперативники для их бизнеса иногда бывают очень полезны и даже необходимы.
Безмолвно сзади, в куртке и покрывале, к Глебу притиснулась Ольга. Жена Гержавина с детьми тоже прильнула к мужу. Из ее глаз текли крупные слезы. Все закончилось, закончилось.
В подъезде в это время, наткнувшись на группу захвата, подручные Хичкова, видя, что выхода нет, загалдели:
— Эй, полиция, сдаемся! Не стреляйте! Кладем стволы!
Им скомандовали:
— Вниз по одному! С поднятыми руками!
Цепочка потянулась вниз. Акламин, проводив подельников глазами, поднялся по лестнице, остановился на межэтажной площадке против окна до пола, где застряло тело Вунина. Осмотрел его. Подумал, что преступник сам выбирает свой конец. Отвернулся, шагнул дальше.
Конец
