сдалась.
Наверное…
Сил не осталось совсем.
И надежды.
Нет, в отношении других она еще жила: верилось, что Орра отобьется от нападающих, а Райве ее прикроет. Что с остальными все будет хорошо. С Марисой, с Маргарет… Что деревня не пострадает.
Но вот спастись…
Она задержала дыхание скорее по привычке. Раньше любила нырять в глубину, открывать там глаза и пялиться в подводный жутковатый сумрак. Получалась продержаться довольно долго.
Насколько ее хватит сейчас?
Анна увидела, как приближается бесцветное дно. Уже коснулась его искусственной ногой, кажется…
Вот они — последние минуты. Почему жизнь перед глазами не летит? Но она ведь и в предыдущий раз не летела?
Из подступающего небытия ее вырвала очередная боль.
Пронзительная и невыносимая. Страшная.
Плечо… Его будто сунули меж челюстей исполинского щелкунчика, раздавили.
И движение...
Невероятная сила потащила наверх, из речной глубины навстречу серому зимнему небу.
Мгновение — и Анна ослепла от сетки облачных просветов и от морозного воздуха захрипела, закашлялась. В нос ударил запах мокрой шерсти и мускуса. Кто-то всхрапнул и зафыркал над ухом.
— Аша…
Зубы гиены все еще стискивали Аннино плечо. Противоположный берег стремительно приближался.
Аша нырнула… Нырнула! И достала Анну с самого дна. Схватила зубами крепче, цепче, чем сама смерть, и подняла навстречу свету… Пятнистые гиены — отличные пловцы и ныряльщики. Об этом еще Гудолл писала. Иногда они даже добычу свою от других хищников на дне водоемов прячут. Местные, видимо, тоже так могут. Ну и вот…
Когда под боком оказался холодный песок, Анна едва держалась. Сознание то и дело покидало ее. Мир тух, наполняясь смертной темнотой, и лишь невероятным усилием получалось зажечь его снова.
— Анна…
Ее оторвали от земли. Все понеслось круговертью: небо, деревья, песок, отряхивающаяся гиена в сонме бриллиантовых брызг. Бешеная река, у которой отняли добычу.
Лицо Райве.
— Спасибо, что прикрыли меня…
Веки смыкались, и холод копился в руках. В ногах. Лишь в груди, в самом сердце, еще сохранился тлеющий уголек живого тепла.
— Вам нужно в дом, леди. Срочно…
Потом Анна, кажется, сознания все-таки лишилась. На какое-то время. По крайней мере, дом, о котором говорил эльф, оказался рядом в следующую же секунду бодрствования. Дохнул ароматом еды и жаром растопленного камина.
— Райве, я… — Губы сами шептали. — Райве… Если не выживу, то, прошу… Там, в имении… Мариса… Орра… Сестрица… Муж ее… Люди остальные… Там… Если я умру сейчас…
— Тише, леди. — Голос эльфа растворялся в гуле, заполняющем голову. — Я вытащу стрелу. Уж простите, но мне придется снять с вас платье…
Мир рассеялся и сгустился вновь уже сном.
Как ни странно, Анна это понимала. Осознавала, что спит. Что все происходящее — лишь попытка мозга заблокировать боль и в ожидании гибели отвлечь ее от ужасной реальности.
И все равно там было хорошо.
Спокойно, тепло, солнечно…
Они находились на берегу Волги, наблюдали за бегом белого «Метеора» на подводных крыльях. Он летел над водой, похожий на космический корабль.
С Ларисой Чаловой.
Сидели, вытянув ноги в поношенных кедах. Три живых ноги на двоих. Одна — нет.
— Удивительное дело, — пробормотала Лариса, указав на протез.
— Теперь так, — сказала Анна. — Знаешь… Я тебя спросить кое о чем хотела…
Мысли, планы, желания — все мешалось в кисель. И Анна говорила что-то странное, похожее на бред. Произносила, удивлялась, и снова…
Раз это сон — какая разница?
Во сне часто происходят странные вещи.
— О чем же?
— Я хочу найти дракона!
— Дракона? — Лариса отчего-то совсем не удивилась. Задумалась. — Хм-м-м… Ну в нашей-то местности их не найти. Тут было море.
Анна призналась:
— Я не в нашей местности. Я в другом мире.
— Почему?
— Потому что я умерла.
Лариса медленно повернула голову и оглядела собеседницу блестящими глазами, скрытыми толстыми линзами очков.
— Во-о-от оно что… А я-то все думаю, почему последнее время ты мне так странно снишься. Как живая… — Она горестно покачала головой. — Прости, я не знала.
Они давно не общались. Несколько десятилетий. Анна увязла в семейной жизни, Лариса переехала на другой край страны…
— Ты тоже прости. Что не звонила и вообще…
Анна встала, вгляделась в далекий рассвет. Неужели они со стародавней подругой смогли связаться через сон? Это чудо…
Лариса почувствовала, видимо, что общение их продлится недолго и перешла к делу.
— По-поводу «дракона»… — Она указала на далекий берег в солнечной дымке. — Поищи по берегам рек. Там есть отложения… Анна? Ты чего…
Лариса вдруг уменьшилась. Стала крошечной, как куколка, забытая детьми на зеленой траве.
Полотно сна надорвалось и стало расходиться.
— Спасибо! — крикнула подруге Анна, чувствуя, как все внутри сжимается от горечи и надежды. — Я поищу на берегу!
Но Лариса вдруг отчаянно замахала руками, закричала:
— Не надо искать дракона, Аня! Тебе не нужно никого искать! Ведь ты сама… Та сама дракон! Но ты застряла в глине! Царапай ее когтями… У тебя когти из опала! Ты в глине! В глине… Не в известняке…
Анна проснулась.
Сон моментально растворился в воздухе и из памяти стремительно стерся, оставив после себя лишь тревожное послевкусие надкушенной, но до конца не раскрытой, не распробованной тайны.
***
Аша спала у огня, положив голову на лапы.
— Мне нужно кое-что рассказать вам, Анна.
Она сидела перед камином, кутаясь в плащ. Платье, которое где-то добыл эльф, обычное, крестьянское, было коротковато. Открывало протез почти до колена. Грудь туго перетягивала повязка. Боль внутри еще тлела, но теперь она скорее напоминала о том, что Анна жива.
Что сдаваться нельзя.
Пять минут назад из окна был выпущен голубь с письмом о помощи, адресованным принцессе Розмари…
Райве положил на стол книгу, ту самую, оставленную ему для перевода.
— Оно связано… Да? — В груди Анны кольнуло вдруг остро.
Безумная мысль, будто то, что произошло с ней пару часов назад, и то, что написано в прабабушкиной книге, — звенья одной цепи, родилась вдруг из страха и непонимания.
Из отчаяния.
Ну конечно же!
— Нападение на вас? — Райве медленно, будто нехотя, кивнул. — Возможно… Ведь все более чем серьезно. — Он открыл страницу, что была ближе к концу. Ткнул пальцем в слова. — «Лооки» и «гондлхаг», помните? Так вот, «гондлхаг» переводится примерно как «древнее существо, похожее на дракона, что жило на заре времен», «древний ящер» или «древний
