— Это не шутка, — отвечал незнакомец, пристально разглядывая Эмму и Камиллу. — Одна из вас открыла Врата. Такими вещами не шутят.
— Да уж какие тут шутки, — вступила я в разговор. — Мы были сегодня на экскурсии в Тупике Мэри Кинг, а там ни до чего нельзя дотрагиваться. Никаких ворот никто не открывал!
Он взглянул на меня, на мою руку на плече у Валери. Как оказалось, это была моя раненая рука, и я наделась, что она больше не кровоточит. Глаза незнакомца сузились, и мне стало не по себе. О, мне хорошо знаком этот взгляд. Так смотрела на меня миссис Белл, когда застукала с сигаретой на заднем дворе интерната. Я не успела даже ни разу затянуться.
Теперь смазливый тип сверлил меня таким же взглядом. Он заметил шрамы у меня на руке и все понял.
— Ты, — тихо, но уверенно объявил он. — Это была ты.
И не успела я опомниться, как он оторвал меня от Валери, взвалил на плечо и со скоростью чемпиона «Тур де Франс» унес туда, откуда только что явился.
— Эй, отпусти! — вопила я, барабаня по его спине, дрыгая ногами и вырываясь изо всех сил.
Куда там! Его плечо упиралось мне в живот, руками он сжимал мои ноги, как в тисках. Он был силен как Геркулес и вообще отлит из стали. Плевал он на мои кулаки. Даже не вздрогнул.
— Помогите! — завопила я, и мне сейчас же грубо зажали рот.
Черт возьми, в Эдинбурге мы или где! Миллион жителей и еще столько же туристов — хоть кто-нибудь должен же меня услышать! Но чем больше я сопротивлялась, тем сильнее он зажимал мне рот. Мне стало дурно. Воздуха не хватало.
Оставалось надеяться только на Камиллу и Эмму. Хоть бы они, спасая меня, напряглись чуть больше, чем когда утащили Шнуки. Спасите, пока я не задохнулась! Это была моя последняя мысль, а потом я провалилась в темноту.
Темнота
— Эллисон! Элли! Господи, жива ли она? — произнес со слезами голос Эммы.
— Надо позвать врача! — отвечал столь же тревожный голос Камиллы.
— Пустить меня! — прозвучало заявление французской козы.
Как бишь ее там? Забыла! Не могу вспомнить, и все! Чушь какая-то! Я попыталась открыть глаза — и не смогла. Мелькнули только неровный булыжник, характерный уличный водосток, замурованное окно и сгущающаяся темнота. Это был один из тупиков. Может быть, Тупик Мэри Кинг. Но мы ведь отсюда только недавно ушли.
Хлоп, хлоп, хлоп. Я открыла глаза и резко поднялась.
— Она не мертвая! — удовлетворенно констатировала Валери.
— Ох, господи, Элли, как же ты нас напугала! — Камилла порывисто обняла меня — так, что я потеряла равновесие и мы обе плюхнулись на землю.
— Тихо ты, а то и вправду убьешь ее, — с явным облегчением проворчала Эмма, все еще белая от тревоги.
Зато у меня щеки горели.
— Ты дала мне пощечину, Валери?
У меня неприятно саднило в горле.
— Ты же вегнуться в себя, газве нет? — с довольным видом подтвердила француженка.
— Пришла в себя, — поправила Эмма.
Валери пожала плечами.
Я бы ей тоже с радостью двинула, но руки не слушались.
Мы находились на Принсес-стрит-гарденс, у подножия замка. Здесь воняло мочой и сыростью. Вблизи Королевской Мили всегда такие запахи. Разве мы тут сидели? Нет, где-то рядом. Я пошевелила пальцами. Они неприятно хрустнули, как будто долго были связаны. Ноги онемели. Левая болела. Я осторожно потерла лодыжку. Ее как будто кто-то крепко сжимал. Перед глазами все прыгало. Через тупик, который выглядел гораздо старше и грязнее, чем обычно показывают туристам, прошмыгнула крыса. Смеркалось.
— Элли, ты в порядке? — спросила Камилла, обнимая меня за плечи.
— Как она может быть в порядке?! — возмутилась Эмма. — Ее же только что похитили!
Меня похитили?! А я думала, Шнуки. Ах да, вспомнила. Смазливый херувим. Вернул Валери и утащил меня. Я открыла какую-то там калитку… Или ворота… Что я там им открыла?
— Почему? — выговорила я хрипло, закашлялась и с трудом сглотнула. Как будто вдохнула дым.
— А что ты помнишь? — осторожно поинтересовалась Эмма.
— Парня помню, — ответила я, — схватил меня и понес. Стало темно. Я была в панике. Потом шаги, потом…
Передо мной возникло чье-то лицо.
— Ты кто? — выговорила я.
Ой, что я несу?!
— Она того… ку-ку, — сообщила Валери.
На этот раз даже Эмма не сразу ее поняла. Валери покрутила пальцем у виска.
— А, я поняла, — объявила Камилла. — Она хочет сказать, Элли спятила.
— У тебя пятно на блузке. — Я указала на остатки мороженого у Камиллы на груди.
А где мое мороженое?
— Сколько же меня не было? — И я снова закашлялась.
Горло саднило. Это после обморока так бывает? Или что-то где-то горит? Нет, ничего не горело. Все было в порядке. Камилла протянула мне мой мобильный с разбитым экраном.
— Ой, что это с ним? — расстроилась я.
— Ты его уронила, — послышалось в ответ. — Тебя не было где-то полчаса.
— Полчаса без сознания?
— Да нет! — отмахнулась Эмма. — Понятия не имею, сколько ты была без сознания, но когда он перекинул тебя через плечо, ты болталась как мокрый мешок.
— Я пропадала полчаса, и вы не в курсе, где я была?
— Мы тебя искали! — возразила Камилла, — мы бежали за тобой. Блуждали по тупикам, и вот нашли тебя тут.
У меня опять стало колоть и жечь руку. И я снова содрала корку на пораненных пальцах.
— Эллисон! — взвизгнула Камилла.
— Сейчас пройдет, — успокоила я и лизнула рану.
— Может, отвезем ее в больницу? — прошептала Камилла Эмме. Прошептала, правда, очень громко, громче, чем воет шотландская волынка. Камилла всегда так шепчет.
Волынка. Что-то же было с волынкой?..
— Одежда у нее в порядке, — так же шепотом отвечала Эмма, — непохоже, чтобы она… чтобы ее…
Как я выгляжу? Футболка, брюки, ботинки.
— Где школьная форма? Почему я не в форме?
— У нас свободный вечер, мы уже отучились, — успокоила Эмма. — После школы мы не носим форму.
А, ну да, точно. Отлегло.
— Элли, ты на нас обиделась? Почему ты на нас не смотришь?
— С чего мне на вас обижаться? Я просто прикрыла глаза.
— Может, ты думаешь, что мы бы тебе не помогли? Мы обратились в полицию, сразу же. Но они решили, что ты… В общем, они к этому очень легко отнеслись… — возмутилась Эмма, — они решили, что ты с этим смазливым сговорилась, что ты так на него запала… А я Камилле сразу сказала, чтобы она не описывала в полиции этого блондина словом «банан». Но ты же знаешь, ей в одно ухо влетит, в другое…
