Последним словом в использовании языковедения для получения сведений о предыстории явился подход, предложенный Колином Ренфру, который согласно сообщениям в печати говорил, что пренебрежение этими лингвистическими находками означало бы для занимающихся предысторией ученых лишение совершенно нового орудия познания. Опираясь на находки Рулена со товарищи, Ренфру предложил собственный крайний рубеж в 15 тыс. лет до н. в. (т. е. до нашего времени, где отсчет для радиоуглеродной датировки ведется с 1950 года) для ностратического языка.
Древние предания
Александр Маршак один из многих исследователей, занятых вопросом на удивление столь недавнего и неравномерного по своему ходу становления человека. Как писатель, освещающий научные проблемы, он заинтересовался происхождением цивилизации, когда по поручению НАСА составлял историческую панораму развития человека, увенчавшегося посадкой на Луну в 1969 году. За последующие 30 лет он стал знатоком в области доисторической науки и памятников материальной культуры. Еще в 1972 году Маршак писал:
«Занимаясь на основе исторических свидетельств поиском истоков развитых цивилизаций, я столкнулся с рядом «неожиданностей». Наука… неожиданно возникла у греков… зачатки науки, математики и астрономии неожиданно появились у жителей Двуречья, египтян, древних китайцев и значительно позже у индейцев Америки. Сама цивилизация неожиданно появилась вместе с клинописью Двуречья и иероглифами Египта; земледелие… неожиданно возникло примерно десять тысяч лет назад за относительно короткое время… существование зачаточного земледелия; искусство и украшения неожиданно появились примерно тридцать или сорок тысяч лет назад во время ледникового периода, очевидно, в ту самую пору, когда современный человек, придя в Европу, вытеснял неандертальца».
Основное затруднение здесь вызывает очевидный технический прорыв, неожиданно произошедший как раз десять тысяч лет назад. Каким образом разбросанные по всему свету люди столь внезапно и одновременно освоили земледелие и приступили к строительству городов? Где они могли получить «наметки» для своей науки и общественного устройства? Этих острых вопросов старательно избегали многие ученые, поскольку вопросы допускали лишь три, в равной степени неудобных ответа:
1. Внешняя причина. На землю спустились инопланетяне и обучили наших предков тайнам земледелия и науки.
2. Случайное стечение обстоятельств. Произошло невероятное совпадение, когда люди по всему свету одновременно совершили столь великий прорыв.
3. Ранее существовавшие знания. Знания столь важных вещей уже были наработаны за длительный промежуток времени, но по каким-то причинам археологические свидетельства этого отсутствуют.
Мысль о внеземных пришельцах ныне в моде, ее отстаивают некоторые популярные писатели. Хотя многим, в том числе и нам, претит подобное допущение, было бы неправильно исключать его как невозможное. Но даже при наличии в прошлом контакта с инопланетянами нет никаких оснований для приписывания всех достижений человека неведомому общению с пришельцами.
Предположение, что люди по всему свету внезапно, в «мгновение ока» очнулись от невежества, совершенно ненаучно и противоречит новым данным. То, что с таким решением мирилось не одно поколение ученых, не укладывается в наши головы. Если бы подобный взгляд выдвинули сейчас, его тотчас отвергли бы все думающие ученые на основании крайне малой вероятности.
Большинство из того, что мы знаем о далеком прошлом человечества, зиждется на взглядах ученых XIX и начала XX века, которые на основе изучения сохранившихся физических свидетельств ископаемого человека создали «подобающий» образ того, что должно было иметь место. Их выводы порой выходили далеко за пределы имеющихся данных, а их зачастую ничем не обоснованные взгляды принимались как неоспоримые свидетельства. Общий подход ученых Викторианской эпохи был, в лучшем случае, европоцентристским, а в худшем — расистским с позиции собственного культурного превосходства. Один английский естествоиспытатель так выразил свое отношение к огнеземельцам, которые обстреляли его с лодки:
«…Глядя на таких людей, едва можно поверить, что это наши ближние, живущие в одном мире с нами. Весьма часто строят предположения по поводу того, какую радость может доставлять жизнь некоторым низшим животным; но куда уместнее было бы поставить тот же вопрос относительно этих дикарей!»
Поразительно, что эти слова написал молодой человек по имени Чарлз Дарвин, ставший впоследствии одним из выразителей наиболее передовых взглядов своего времени.
Предубеждения англосаксонского мира понемногу отступают; а в некоторых областях «политкорректность» служит своего рода возмещением за прошлую 200-летнюю спесь. В антропологии и археологии теперь можно встретить людей умеренных взглядов, но в мире наблюдается раскол между, условно говоря, представителями «официоза» и «New Age»[2]. Первые полагают, что обычные объяснения по существу оправданны, и предпочитают отметать взгляды, не соответствующие их привычному мировоззрению, как фантастические. Стоящие по другую сторону мировоззренческого водораздела зачастую высмеивают современные общепринятые взгляды, усматривая в них привычку к научным стереотипам, если не заговор лжи, и превознося далекое прошлое как «золотой век», где господствовала истинная мудрость.
По нашему мнению, было бы недальновидным слепо придерживаться той или иной стороны, поскольку и там, и там есть рациональное зерно. Сейчас имеется целый ряд непредвзятых специалистов, словам которых о том, что общепринятые до недавнего времени взгляды скорее ошибочны, чем правильны, вполне можно верить. Итак, если отдельные старые взгляды «официальных» историков ныне пересматриваются или даже отбрасываются, то, пожалуй, настало время заново обсудить возможность того, что в древних народных преданиях есть доля правды. Эти предания встречаются во всех устоявшихся культурах, сохраняясь столь длительное время благодаря устной передаче от поколения к поколению.
Мы уже доказывали в своих предыдущих книгах, что нынешние обряды франкмасонов представляют единственную ведущую живую устную традицию западного мира. Они основаны на некогда тайном знании, взятом напрямую из еврейских традиций, существовавших задолго до падения Иерусалима в 70 г. н. э. Несмотря на сознательную переделку их английскими вольными каменщиками по политическим соображениям за прошедшие триста лет, рассказ о главном событии, едва не унесшем жизнь на Земле, о библейском потопе, всегда проходил красной нитью через эти обряды. Первая строка нашей первой книги Ключ Хирама начинается с выдержки из газеты Дейли Телеграф за 1871 год: «… франкмасонство относится ко времени, предшествующему потопу…»
До того, как подвергнуться сознательным изъятиям со стороны английских вольных каменщиков в XVIII и XIX веках, высшие обряды франкмасонства недвусмысленно указывали на то, что масоны хранили тайное знание еврейского первосвященства, считавшееся древним уже во времена царей Давида и Соломона. Как уже говорилось, эти масонские обряды, выучиваемые дословно вольными каменщиками, до сих пор часто ссылаются на всемирный потоп, а один орден целиком занят сохранением устных преданий о Ное, строителе библейского ковчега, пережившем наводнение. Там имеются еще перечни представителей цивилизации, существовавшей до чудовищного потопа, таких, как Тувалкаин, который, согласно масонским преданиям, изобрел земледелие и плужный лемех.
