Мы ей говорим:
– Вы тут не грустите. Вот, мы лучше вам фикус подарим, он будет вам в каком-то роде сын. Только вы его не отпочковывайте, он этого не любит.
– Здорово, – говорит тётенька. – Давайте.
Набежало репортёров, все кричат: «Усыновлён фикус!» – и всё время на нас камеры наводят.
У тётеньки сразу телефон зазвонил, и в телефон кричат:
– Там дети! Наши дети! По телевизору! Кимка, Демид и соседка Астя! Дайте нам с ними поговорить! Наведите на них ещё камеру!
– Нот андэстуд, – говорит тётенька и трубку положила, и все тут же камеры повыключали.
А мы молчим и друг на друга смотрим. Астя кроссовком землю ковыряет, Демид голову в плечи вжал, и мне как-то не по себе.
– Это хорошо, – говорю я. – Теперь в случае чего мы знаем, как с ними связаться. Давайте уже дальше пойдём, а то на этом острове ни лампочек не повзрывать, ни качели не повыкатывать – ничего на этом острове сделать нельзя.
Мы тогда на корабль к этой женщине, которая наш фикус усыновила, пробрались незаметно, в трюме сидим и печенье из мешка пожёвываем. Рядом с нами мыши сидят и тоже печенье жуют. И вздыхают потихоньку – грустно так, жалостно.
Я говорю:
– Хорошая компания у нас подобралась, никто мышей не боится.
А Астя говорит (у неё на каждом плече по мыши сидит):
– Ага, нормальная.
Мыши говорят:
– Это хорошо, что вы заговорили, а то мы думали, что вы от страха молчите.
А Астя говорит:
– Это вам ещё повезло, что мы не испугались. А то вы бы тоже испугались, если бы мы испугались.
Выгрузились мы в каком-то мегаполисе, а Демид говорит:
– Я вообще-то на необитаемый остров всё-таки хотел, а вы меня в мегаполисе выгрузили.
В это время мимо него машины едут, велосипедисты проносятся, в небе вертолёты гудят, музыка откуда-то играет и люди ходят такие деловитые.
И мы с Астей говорим:
– А?! Чего ты сказал?
– На необитаемый остров! – кричит Демид. – Чтобы никого вокруг!
– А как же мы? – обиделись мы с Астей.
– Вы будьте, – разрешил Демид.
Мы тогда пошли в центр города, а там у них как раз парк. Мы ров вокруг парка прокопали, водой наполнили и крокодилов в него напустили, и получился остров, на котором никто, кроме нас, не обитал. По вечерам мы собирались на берегу острова. Смотрели на материк, на людей на материке, на крокодилов во рву, на ров с крокодилами и чувствовали себя единственными людьми на планете.
– Одиноко как, – весело говорит Астя.
– Как печально, – радуется Демид.
– Но это наш остров, – говорю я.
Это я тем говорю, кто со стороны материка пытается в ров ногу сунуть.
Астя говорит:
– Мне что-то надоело заборы строить. Смотрите, какой у нас хороший и ровный ров получился. Давайте лучше рвы копать.
И мы накопали столько подземных ходов на нашем острове, что иногда заходили в один подземный ход, а в другой выходили. А один раз смотрим – к нам с материка какая-то мама ребёнка прямо в туннель забрасывает и уходит. А вечером приходит и говорит:
– Отдайте мне его обратно, он наигрался уже.
Мы ребёнка из туннеля выудили, плечами пожали и на материк перекинули. А на следующее утро уже две мамы забросили к нам своих детей, потом четыре, и так дальше в геометрической прогрессии. Геометрическая прогрессия – это когда в конце концов на всех детей не хватает зерна. Но нам зерна хватало, потому что мамы к нам ещё и еду в случайном порядке начали забрасывать, чтобы случайно выбравшиеся из подземелья дети могли перекусить.
– Что-то мне всё это напоминает, – говорю я.
– Кажется мне, мы в таком месте уже когда-то воспитывались, – говорит Астя.
Мы, раз так получилось, настроили разных горок, качелей, лесенок, чтобы случайно выбравшиеся из подземелья дети не только могли перекусить, но ещё и на солнце смотрели и прочие небесные светила.
Нам родители тогда ещё деньги стали на остров бросать, а мы их обратно выбрасывали. Но нам их снова перебрасывали. Тогда мы сделали ящик «для всяких нуждающихся» и туда деньги складывали. А потом стали приходить нуждающиеся, и мы деньги им отдавали.
– Всё! – говорит Астя. – Сплошная беготня, никакой жизни. У меня так сердце разорвётся от всего этого детского сада.
А её в это время два ребёнка в разные стороны тянут.
А я говорю:
– Хватит вам Астю пополам рвать, она нам целая нужна.
Тут мимо нас два ребёнка верхом на крокодилах проезжают, и Астя говорит:
– Прорвали оборону. Пора нам нормально обустраиваться, среди людей и прочей живности. Хорошо, что у нас вещей с собой нет, значит, нам и собираться не надо, пойдёмте просто так.
А к нам маленький мальчик подбегает и говорит:
– Астя-Кимка-Демид, возьмите меня с собой. Я не здешний, я за вами ещё с первого острова увязался, но хорошо прятался.
– Хорошо прятался, – подтверждает Астя.
– Вон и Астя подтверждает, – говорит мальчик.
А я спрашиваю, как зовут его, а он говорит:
– Не помню, давно это было, зовите меня как хотите, только возьмите с собой.
И мы говорим:
– Берём, берём, куда тебя денешь.
А Астя добавляет:
– Называться будешь смешно – Захаром.
– Ха-ха! – смеётся Захар. – Смешно.
А я говорю:
– Пойдёмте уже дом искать.
Мы пошли искать дом и у всех встречных спрашиваем, где тут поселиться можно. А у нас интересуются:
– Вам какой дом? С крышей или без? Трёхэтажный или трёхсотэтажный? Недавно покрашенный, или чтобы стены с царапинами?
Мы говорим:
– Обычный нам, нормальный дом белого цвета, где люди живут.
А нам показывают:
– А, так вам прямо и налево.
Ну и домик это оказался! Окон больше, чем нас, если нас умножить на тысячу, этажей много, людей вокруг не видно, а цвета белого. Мы выбрали подходящую комнату, но потолки там были такие высокие, что, даже забравшись друг на дружку, мы не могли до них достать. В доме было всё что угодно, и даже бесплатная столовая. По утрам какие-то люди здоровались с нами за руку, а по вечерам махали нам рукой. И мы им махали, нам несложно.
