В ходе войны высшая военная полиция показала блестящую работу. Были разоблачены несколько резидентур французской разведки, а также проведены операции по дезинформации противника с использованием так называемых агентов-двойников.
Разоблаченные шпионы подвергались смертной казни только в период военных действий. Не было ни одного факта расстрела шпионов до войны и после войны. В 1815 г. большая часть арестованных наполеоновских агентов была прощена и отпущена на родину.[30]
Следует особо отметить, что в ходе Отечественной войны 1812 г. в России не было ни одного предательства, которое могло бы существенно повлиять на стратегические и даже тактические аспекты всей военной кампании. Редкие случаи измены (см. ст. Московское правительство, Смоленское правительство, Верещагин) лишь подтверждают этот вывод.
Исключением является эпизод в конце кампании, который, строго говоря, имел место не в результате преднамеренного предательства.
Главные силы Наполеона были блокированы в районе р. Березины, которую необходимо было форсировать. Пути для спасения полностью контролировали русские войска под командованием адмирала П.В. Чичагова. Наполеон решил имитировать намерение форсировать реку на юге, для чего по его приказу у дер. Ухолоды началось строительство ложной переправы, была осуществлена на этом участке «концентрация войск». Помимо этого был созван совет местных жителей, которым «по секрету» сообщено, что именно здесь французы готовят переправу на другой берег. Три жителя немедленно информировали об этом русское командование. Они были награждены, но оставлены под арестом.
Главные силы русских были стянуты к дер. Ухолоды, но французы начали форсирование на севере, у д. Студенка, где русские силы были малочисленны. Наполеону и его гвардии удалось вырваться из окружения. По приказу П.В. Чичагова трое местных жителей, ставших невольными дезинформаторами, были повешены.
События Отечественной войны оставили особый след в истории русского изменничества.
В 1812 г. значительная часть территории России подверглась иностранной оккупации. В этих условиях неизбежно могли появляться случаи сотрудничества с оккупантами определенной части коренного населения. Прежде всего под подозрение попадали находившиеся в стране иноземцы, как принявшие русское подданство, так и имевшие временный вид на жительство. Некоторые из них пострадали от властей «за фамилию» (знаменитый эпизод, когда генерал-губернатор Ф.В. Ростопчин, известный своей эксцентричностью, приказал выпороть своего повара только за то, что он француз). Но многие иностранцы действительно были замешаны в сотрудничестве с оккупантами.
Иноземцы не имели русских корней, среди мотивов, приведших их в чужую страну, были желание заработка, поиск места службы, коммерческие дела, наконец, элементарная корысть, но любовь к своей новой родине встречалась редко, Нашествие наполеоновских войск они приняли с готовностью: если для русского народа это была Отечественная война, то иностранцы видели в оккупантах своих соотечественников. Недаром они столь охотно занимали посты в учреждаемой французами оккупационной администрации, помогали наполеоновской разведке и т. п. Многие видели в этом шанс подняться от ничтожного учителя или канцеляриста до вершителя судеб в новой, посленаполеоновской России (см ст.: Московское оккупационное правительство 1812 г., Смоленское оккупационное правительство 1812 г,).
В качестве примера можно привести и дело Станислава Жуковского — поляка, принявшего русское подданство, служившего учителем гимназии в г. Могилеве, Во время занятия города войсками Наполеона в 1812 г, он вызвался сотрудничать с неприятелем, вступил в звание секретаря у интенданта Фесака, вместе с французскими мародерами участвовал в грабежах местного населения. Когда захватчиками были выдвинута идея проведения в Могилеве бала в честь именин Бонапарта, Жуковский сочинил стихи «для транспарантной картины, где Россия стыла во тьме, а Польша сверкала, озаренная светом, исходящим от изображения Наполеона».
При наступлении русской армии Жуковский бежал вместе с французскими войсками, пытался скрыться в г, Вильно, где нашел убежище у местного профессора Бриотти. Там он был выслежен полицией и взят под наблюдение. Дальнейшая его судьба неизвестна».
На национальных окраинах французы часто привлекали на службу иностранцев — представителей местной администрации. Так было в западнорусских губерниях, где опорой оккупантов оказались так называемые маршалы (так назывались местные предводители дворянства), избранные дворянами — украинцами, белорусами, поляками, В Пинске, например, местный маршал Г.М. Родзевский был назначен подпрефектом генералом Моро, чьи войска заняли город. Он был обязан собирать подати, сформировать местное правительство и позаботиться о будущем рекрутском наборе для наполеоновской армии. Примечательно, что после изгнания захватчиков Родзевский некоторое время оставался в должности маршала, и лишь позже был арестован по доносу».
В Киевской губернии были арестованы поветные маршалы Богуславский, Головинский, Таращанский, Мадейский, Липовецкий и Красницкий. Их сослали в Астрахань, Саратов и Воронеже В вину им вменялось сотрудничество с оккупантами, пропаганда среди западнорусского дворянства, отказ проводить набор рекрутов в российскую армию, саботаж в организации местного ополчения» Примечательно, что такие случаи все же были скорее исключением, чем правилом, и в целом население западнорусских губерний восприняло приход французов как нашествие захватчиков, Вышеупомянутых маршалов дворянские собрания Киевской губернии торжественно исключили из списков дворян».
Необходимо упомянуть и недостойное поведение некоторых представителей духовенства западнорусских губерний. Например, архиепископ Витебский и Могилевский Варлаам повелел всей епархии величать «в благодарственных ко всевышнему молебствиях вместо императора Александра французского императора и италийского короля великого Наполеона», В Смоленске духовенство города встретило завоевателя с крестом и изъявлением покорности, в Минске епископ служил в его честь торжественную обедню, а в Подолии и на Волыни церковники раздавали прихожанам листки с текстом молитвы «Отче наш», где вместо имени Бога было вставлено имя Бонапарта[31]».
Надо также сказать, что российские власти в целом терпимо относились к ситуации, возникшей в западных областях во время наполеоновской оккупации. Случаи прямого сотрудничества с врагом строго карались, но по отношению к основной массе населения велась гибкая политика. 12 декабря 1812 г. был даже издан высочайший манифест о прощении жителей бывших польских областей (т. е. западнорусских губерний), поддержавших Наполеона.
Перед войной и в ее начале русское правительство и командование принимают меры для нейтрализации угрозы возникновения «пятой колонны» из находящихся в стране иноземцев. В основном они заключались во временной высылке иностранцев из охваченных войной губерний[32]
