оставляя на полу широкий кровавый след. Тот уже всё понял — в глазах охотника ужас.
— Нет, — верещит он, как резаный: — Не отдавай меня ему! Мы можем улететь вдвоём!
Эммануэль отворачивается: — Ты уже своё отлетал, Кристоф. Или как тебя там.
— Спутай ему ноги, — просит Этьен, тяжело дыша: — Я не в силах сейчас…
Эммануэль понимает, что единственное, чем она может связать охотника — это её халат. И она выполняет просьбу волка, оставшись совершенно нагой.
Охотник богохульствует, осыпая их посулами и угрозами. Он умоляет не убивать его, и Эммануэль не выдерживает происходящего: — Этьен, я буду ждать внизу.
Волк одобряюще кивает.
— Эммануэль? Ты сказала бабушке, что твоя фамилия Готье. Это правда?
Уже на лестнице девушка оборачивается: — Да.
— Ты жила в Виши? — уточняет волк.
— Да. Почему ты спрашиваешь?
— Я просто должен знать… — волк кладёт лапу на пытающегося откатиться Жака, и тот замирает в неестественной позе. Глаза охотника стекленеют.
— Тебе не стоит этого видеть, — предупреждает биоморф. Она сбегает вниз, хватаясь за поручни, и, дойдя до дивана, падает на него без сил.
Глава 4
Эммануэль прислушивается к тому, что происходит наверху, но там подозрительно тихо. «Почему он спросил про мою фамилию?» — девушка расслабляется. Её голое тело остужает вечерняя прохлада. Кажется, что она засыпает на несколько минут, провалившись в усталую дрёму. Слыша неторопливые шаги на лестнице, она поднимается с дивана, рассматривая Этьена в человеческом виде. Она предполагает, что он будет точной копией Жака. «И это будет неплохо… У Жака крепкая фигура», — надеется Эммануэль.
Но мужчина у лестницы выше Жака и уже в плечах.
Предчувствуя недоброе, девушка отступает к окну, попав в полосу света. Мужчина неспешно приближается. Из тени появляется его лицо — молодое, с усами и короткой курчавой бородкой, обрамляющие острый подбородок и скулы. Эммануэль непроизвольно охает. Она протягивает к биоморфу руки:
— Отец?
Её отец, такой, каким она запомнила его в детстве, стоит перед ней, голый по пояс. На нём просторные штаны Жака, болтающиеся на бёдрах. Биоморф нежно сжимает её кисти: — Здравствуй, Эмми.
Эммануэль крепко прижимается к знакомой груди: — Ты сволочь, Этьен. Ты сожрал всех, кого я любила!
Этьен улыбается, поглаживая её голову: — Значит, ты должна любить меня.
— Почему?
— Я — это те, кого ты любишь, и те, кто любит тебя.
— Ты биоморф, — Эммануэль размыкает объятья и идёт к шкафу. Она вытаскивать свою старую камуфлированную одежду.
— А ты разве нет? — искренне удивляется Этьен.
— Знаешь, — девушка хмурит брови, пытаясь сформулировать получше: — Мне кажется, я какая-то особенная…
— Бронированная, наверное? — передразнивает биоморф их утренний диалог.
— Человечная, — уточняет Эммануэль и спрашивает, как бы невзначай: — И как тебе Жак? Вкусный?
— Лучше бы я съел пилота. Этот Кристоф — мелкая сошка, — подойдя к Эммануэль, Этьен обнимает её за плечи и отстраняет от шкафа. Сдвинув шкаф в сторону, он устремляется в уборную.
Эммануэль поспешно отходит. «Тридцать килограммов ароматного, свежего дерьма», — вспоминает она слова старика: — «Вот всё, что остаётся от человека после поглощения биоморфом».
И, судя по звукам, эти килограммы даются Этьену непросто. Непроизвольно хихикая, Эммануэль натягивает куртку. Привычно застёгивает ремни портупеи. Подняв FAMAS охотника, оставленную на столе, она критично крутит винтовку в руках, оттянув затвор и рассматривая патронник. «По крайней мере, он о ней заботился… Смазано, заряжено, взведено».
Когда появляется Этьен, шатаясь от усталости и вымученно улыбаясь, Эммануэль задумчиво ест тушёнку, выковыривая из банки желейно-жировую субстанцию, сдобренную свининой.
Девушке не по себе оттого, что он всё ещё выглядит, как её отец.
— Тушёнку будешь? — она кивает на раскрытый рюкзак.
— Мммм… — биоморф заглядывает в банку: — А консервированная ветчина есть?
Девушка разводит руками: — Устрицы и чёрная икра тоже закончились.
Этьен садится рядом, устроив руки на коленях. Он наблюдает, как она открывает ещё одну консерву.
— Ты не думай. Это нервное. Обычно я ем меньше, — оправдывается Эммануэль. «Вообще-то я ем больше, особенно, когда голодная…» — признаётся она себе.
Биоморф берёт её за руку.
— Спасибо, — говорит он тихо.
— За что? Ты даже не попробовал.
— Я не про тушёнку. Я про то, что ты спасла мне жизнь… — кажется, Этьен не лукавит.
«Может, они не просто хищники?» — девушка откладывает еду. «Может, они, как и люди, могут любить, испытывать благодарность, дружить… Может, они так же задумываются о смысле жизни?»
— Квиты… — стараясь не подавать вида, что растрогана, Эммануэль обводит комнату рассеянным взглядом: — Нам придётся отсюда уйти?
Она столько раз бывала здесь, что это место стало ей вторым домом. Всё вокруг напоминает ей о бабушке. Как они сидели у камина в холодные декабрьские дни, и бабушка рассказывала ей про свою молодость. Она всегда вспоминала весёлые случаи и забавные истории, и Эммануэль смеялась до слёз. Она была счастлива, и ей хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно. Бабушкин голос, треск огня, аромат травяного чая и тот особенный запах уютного жилья, которого никогда не было в её собственном убежище…
— Придётся уйти, — Этьен грустно кивает на Жана, распростёртого у двери — Эммануэль оттащила его туда, чтобы не мешался: — Они прилетят за ними.
— Давай воспользуемся вертолётом, — Девушка поднимается с дивана. На улице тихо, солнечные пятна бегут по комнате — это ветер качает листву. Комната напоминает калейдоскоп в мелькании цветных пятен. Напряжение, которое держало Эммануэль последние часы, отпускает понемногу. Она сладко потягивается, вращая шеей.
Затенённый Этьен, сложив пальцы в замысловатую «мудру», держит на них подбородок. Лоб его сморщен, а взгляд обращён вовнутрь.
«Выглядел ли мой отец так, когда думал о чём-нибудь?»
Биоморф поднимает глаза: — В вертолёте бомба.
— Обычное дело, — меланхолично произносит девушка, упирая кулаки в бёдра: — Всё, что тебе нужно, обычно либо заперто, либо сломано, либо заминировано, либо завалено сверху дерьмом… Что за бомба?
— Радиофугас, — уточняет Этьен: — На случай захвата вертолёта. Если он летит не туда, куда говорит диспетчер…
— Дай угадаю, — обрывает его Эммануэль и изображает голосом взрыв: — Бабах!
Биоморф отводит взгляд, поворачиваясь точёным профилем. Эммануэль невольно любуется его носом с лёгкой горбинкой, мягкими глазами, Нижней губой с треугольником волос под ней. «Мой
