непрофессионализм судов сделал все остальное, чтобы вызвать насмешки и горечь с немецкой стороны, немцы не упускали возможности посмеяться над желанием победителей осудить такой культурный немецкий народ. С постепенным усилением холодной войны и связанным с этим ослаблением чисток эта критика усилилась в Западной Германии и превратилась в настоящую кампанию против денацификации, которая продолжалась до конца 1950‑х годов и нашла широкую общественную поддержку. Даже в конце 1940‑х годов в Западной Германии существовало твердое и широко распространенное убеждение, что гораздо больше тех, кто действительно виновен, уже были осуждены. Поэтому не только денацификация, но и преследование немцев за военные преступления должны были прекратиться как можно скорее.
Тем не менее вердикт по процессу денацификации должен быть неоднозначным. Несмотря на все недостатки и несправедливости, которые, вероятно, были неизбежны, учитывая огромные масштабы этой попытки всего общества, она тем не менее внесла значительный вклад в подчеркивание ответственности немецкого общества и его руководства за политику национал-социалистической Германии, в установление имен и изоляцию активных национал-социалистов и тех, кто участвовал в нацистских преступлениях, и в отстранение их от должностей и общественного влияния, по крайней мере, на определенное время. Таким образом, для большинства немцев их собственный опыт, образовательные кампании союзников, денацификация или даже просто политический инстинкт соответствия привели если не к осуждению, то, по крайней мере, к своего рода табуированию национал-социализма как системы правления; хотя это не означает, что некоторые части идеологического и политического наследия диктатуры не продолжали оказывать влияние[27].
С другой стороны, в оккупированной Советским Союзом зоне процесс денацификации был совершенно иным. Здесь Советская военная администрация (СВАГ) провела радикальные «чистки». Все национал-социалисты были удалены с государственной службы и высших профессиональных должностей – в общей сложности более полумиллиона человек потеряли работу таким образом. Более 16 тысяч членов СС, гестапо и партии предстали перед судом, 12 тысяч были осуждены, 118 из них приговорены к смертной казни. В целом денацификация в Советской оккупационной зоне (СОЗ) проводилась быстрее, радикальнее и тщательнее, чем на Западе. Однако с самого начала она была связана с радикальным политическим переворотом, в ходе которого немецкие коммунисты получили контроль над государством, особенно над полицией и судебной системой.
В то же время этот процесс был покрыт мрачной аурой слухов и замалчивания, так как в первые месяцы после окончания войны под предлогом денацификации десятки тысяч людей были без разбора помещены в лагеря для интернированных, где многие из них погибли. Кроме лиц, уличенных в нацистских преступлениях, интернировали и политических «противников» всех мастей, с 1946 года прежде всего социал-демократов, выступавших против курса на объединение КПГ и СДПГ, или молодых людей, которых подозревали в принадлежности к «Вервольфу» – всего до 1950 года в специальные лагеря было отправлено 122 тысячи немцев, из которых более 42 тысяч умерли, еще 13 тысяч были вывезены в Советский Союз. Таким образом, «денацификация», которую в СОЗ теперь называли только «чистками», с самого начала была частью «антифашистско-демократического переворота», то есть реорганизации под руководством СВАГ, в конце которой коммунисты взяли бразды правления в свои руки[28].
После образования ГДР процедура денацификации и здесь полностью перешла в руки местных властей. Советские спецлагеря были расформированы, а около 3400 заключенных, которые еще не были осуждены, были переданы властям ГДР. Руководство СЕПГ теперь было заинтересовано, с одной стороны, в демонстративном подчеркивании антифашизма как основы своего государства, а с другой стороны, в представлении процедур денацификации собственному населению как завершенных. Тем, кто встал на сторону социализма, отныне нечего было бояться. На недопустимых с юридической точки зрения судебных процессах в саксонском городе Вальдхайм эти заключенные были приговорены в течение нескольких недель, в основном без адвокатов и без предварительного ознакомления с обвинениями. Только сто заключенных были оправданы, почти 3 тысячи заключенных были приговорены к более чем десяти годам лишения свободы. 157 из них были членами СДПГ, 57 – КПГ. 31 человек был приговорен к смертной казни, 24 были казнены[29].
То, что реформа экономической структуры, согласованная между союзниками, также будет сильно различаться в четырех зонах, неудивительно, учитывая различия в политико-экономических системах четырех стран-победителей. Было достигнуто соглашение о том, что экономическая мощь Германии, особенно ее мощь в области военной промышленности, должна быть сломлена в долгосрочной перспективе. Однако на практике действия оккупационных властей привели к тому, что менее чем через три года экономические и социальные условия в восточной зоне и трех западных зонах сильно различались.
На Западе обсуждались три основные меры по ограничению экономической власти: демонтаж, разукрупнение и социализация. Первоначально в центре внимания был демонтаж целых промышленных предприятий. В марте 1946 года для американской зоны был разработан «план ограничения промышленности», согласно которому промышленные мощности Германии должны были быть сокращены примерно до половины уровня 1938 года. Это означало бы уничтожение или демонтаж более 1500 заводов в западных зонах. Но последствия демонтажа быстро стали очевидными: демонтаж машиностроительных или химических заводов, а также вывоз из страны значительной части немецкого угольного производства снижали способность немцев снабжать население из собственных ресурсов, не говоря уже о выплате репараций. Поэтому, вынужденные обостряющимся противостоянием с Советским Союзом, те силы, особенно в администрации США, которые хотели бороться с новым, а не старым врагом и использовать, а не уничтожать экономический потенциал Германии, вскоре начали заявлять о себе. В результате такого изменения курса, которому вскоре последовали англичане и лишь значительно позже – французы, количество заводов, подлежащих демонтажу, было сокращено. Тем не менее к 1949 году в западных зонах было ликвидировано более шестисот промышленных предприятий, однако эти меры не принесли ощутимого экономического эффекта. Однако немцы, особенно рабочие, восприняли демонтаж как серьезную проблему, поскольку на карту было поставлено их будущее, которое они не могли представить себе иначе, как в виде сильной промышленности[30].
Более радикальным, чем демонтаж, было разукрупнение производства, согласованное державами-победителями в Потсдаме в убеждении, что именно крупные корпорации и монополии в германской промышленности поддерживали нацистскую систему. «Разукрупнение» происходило в трех секторах: тяжелой и химической промышленности и в банковском секторе. Особенно жесткими были меры против двенадцати крупных угольных и сталелитейных компаний, на долю которых приходилось девяносто процентов германского производства стали и более половины производства чугуна. Они были разделены на 28 независимых отдельных компаний.
В 1953 году химический гигант «ИГ Фарбен» был разделен на три крупные и несколько мелких компаний, как и три крупных банка, которые были разделены примерно на тридцать отдельных учреждений. Однако эти меры оказались малоэффективными. К середине 1950‑х годов в результате
