как русалка.
— О нет, до русалок мне далеко, но я знаю одну их песню, — с удовольствием повелась на заигрывания женщина.
— Это была метафора, — будто бы смущённо улыбнулся Кьяр, — на самом деле, я ничего не знаю о русалках.
Всё он знал — они с Наей два предыдущих дня проторчали в библиотеке, читая о русалках всё, что только попадалось в книгах, пока весь остальной отряд выискивал в городе эту самую Изуну, которая сейчас сидела тут и постоянно соскальзывала взглядом на пуговицы застёгнутой только до середины груди рубашки танцора.
Кьяр показал всем её образ, создав иллюзию в комнатах отряда ещё в день их попойки у местного богача, но сам шататься по Изумату отказался. За первые три дня нелестных комментариев в свой адрес он наслушался уже столько, что ещё чуть-чуть, и начал бы спускать на всех подряд свою стаю призывных монстров, так что предпочёл общество одной Наи среди тысяч пыльных книг.
Фолианты рассказали им с предводительницей довольно много интересного: во-первых, русалки, как порождения водной стихии, понимали любой язык, на котором с ними говорили, но отвечали только на том, который знали — обычно это был несколько видоизменённый язык дроу — на нём же они общались между собой. Во-вторых, почти все они обладали исключительно сильной магией, способной разрушать практически любую другую. Однако, какие именно заклинания были исключениями, нигде указано не было. «Если на нас нападут, сражаться будет Перепёлка, а остальные, чтоб у меня за спиной стояли», — по привычке отдала тогда приказ предводительница, вчитываясь в чей-то неровный почерк. «Я передам», — тихо рассмеялся в ответ читающий напротив неё другую книгу танцор.
В-третьих, русалки для атак по площади пользовались звуком своего голоса — отсюда и пошли легенды об их магическом пении. Правда, вдали от мест их обитания слово «магическое» воспринимали как синоним слова «прекрасное», а вот те, кто слышал его вживую, почему-то ассоциировали его со словом «опасное». Что конкретно делают песни русалок, понять из книг не удалось. Везде было написано, что оно представляет собой огромную угрозу, хоть и звучит будто хор жриц Хаоса, восхваляющий Богов. Судя по сравнениям, эту книжку в библиотеку Изумата притащили откуда-то ещё, а не тут писали.
И последнее: русалки не были агрессивными. Вот это больше всего заинтересовало и озадачило и Наю, и Кьяра. В книгах были десятки описаний того, насколько русалки опасны, сотни советов обходить их стороной, и тут же говорилось, что они, вроде как, не нападают первыми. «Где логика?» — озвучила своё недоумение предводительница. «Получается, вся эта информация основана только на попытках русалок защититься? — с сомнением предположил танцор. — Если их защита вызывает у авторов столько ужаса, что же они написали бы, если бы на них напали?» Ная ничего на это не ответила, но задумалась о том, что во всей картине что-то не складывалось: несколько отрядов погибших от рук миролюбивой исключительно опасной расы, жрущей всё на своём пути. Где-то здесь, очевидно, было несоответствие реальности. Однако, где именно, вероятно, предстояло выяснять уже на собственном опыте.
— Вы же в Има собираетесь? Вам обязательно нужно узнать о русалках как можно больше, — вырвала Наю из размышлений Изуна, — Барсар говорил, что они поселились там около двадцати лет назад. Когда он с отрядом ходил в Има, чтобы найти исчезнувшие там отряды, то слышал их песню, как раз её я и могу спеть! Но знаете, что поразительно? Когда их отряд услышал её, они были у входа в грот Има, а когда она перестала звучать — в сутках пути от него в тоннеле! Представляете?
— Разве такое возможно? — поразился Кьяр.
— Я бы тоже не поверила! — принялась убеждать его женщина. — Но Барсар был там, и сколько бы они ни подходили к Има, всё повторялось — в итоге им пришлось просто уйти ни с чем.
— Неужели так было со всеми, кто туда ходил? — будто всё ещё не веря, поднял брови танцор.
— Нет, остальных убили, — покачала головой Изуна, — Барсар говорил, что их отряд был последней попыткой. Я ужасно переживала, когда он уходил. Ведь предыдущие четыре поисковых отряда не вернулись. Но, к счастью, всё обошлось. Теперь в Има никого не пускают — тоннель вроде как взорвали, чтобы туда никто случайно не забрёл.
Ная чуть не выругалась вслух, услышав последнюю фразу: им ещё и через завал предстояло пробираться.
— Има потом убрали со всех карт, представляете? — продолжала болтать Изуна. — Там теперь тупик обозначен. Я сравнивала старую карту Барсара, которая с тех пор дома пылится, и те, что продают сейчас. Всё то же самое, а вместо Има — тупик.
— Интересно, почему? — вполне реалистично озадачился Кьяр.
— Ну так потому что завал там теперь, — ещё раз акцентировала Изуна, — Барсар тоже, когда вернулся, сказал, что нечего там делать — магия русалок не пускает никого в древний город. Это даже по тексту песни понятно. Хотите спою?
— Конечно! — Кьяр, всем своим видом демонстрируя готовность слушать, придвинулся ещё ближе к женщине, и та запела.
Текст песни спутанно рассказывал о том, как река хранит свои берега в чистоте, смывая с них всё лишнее и неуместное. На первый взгляд, это была обычная, красиво переложенная на музыку, история об одной из стихий, каких в подземном мире были сотни, поскольку все любили воспевать природу собственной магии. Однако, был один момент, который Наю насторожил: «Запертое в воде зло не исчезает. Оно будет жить веками, пока стихия не угаснет». Предводительнице очень хотелось записать слова песни, чтобы потом как следует вдуматься в них, но сейчас это было несколько неуместно. Оставалось надеяться на Асина, который мог позже вытащить текст из её памяти.
— Ты уже столько времени с нами сидишь, Барсар нас не побьёт за это? — хихикнула Ная, всеми силами пытаясь походить на местную, когда бурное восхищением вокалом Изуны и обсуждение песни закончились. На самом деле ей просто нужно было знать, как далеко она могла строить свои планы относительно этой женщины, но спрашивать где шлялся её мужчина напрямую, было бы слишком неуместно с её стороны.
— Нет, он на задании, — отмахнулась Изуна.
— Понятно. Знаешь, мы как-то были на поверхности, и я запомнила пару строчек из песни светлых эльфов. Хочешь послушать? Ты нам русалочью песню спела, а я тебе светло эльфийскую? — хохотнула более чем удовлетворённая ответом Ная.
— Конечно! — с искренним предвкушением отозвалась Изуна.
— Достань мне её карту, — пропела предводительница на языке светлых эльфов, поймав взгляд Кьяра, после чего действительно перешла к колыбельной, которую часто напевал себе под нос
