Анастасия Ястребцова
Феникс
Глава 1. Расплата
Верёвка обхватывала шею и спускалась за спину, туго стягивая запястья. Его удерживали на коленях, вжимая верёвку в горло, словно это был ошейник. На другом конце зала прямо напротив него другая служительница храма точно так же удерживала Наю, но Ариену не давали даже поднять голову, чтобы взглянуть на неё.
— Есть что сказать напоследок? — голос Матери Ар'тремон прозвучал с нескрываемым наслаждением.
— Убить ты меня можешь, — усмехнулась в ответ Ная, — заставить сожалеть — нет. У меня в жизни было то, чего не было и никогда не будет у тебя. Я ни о чём не жалею. И если останусь в живых, то переверну этот проклятый мир вверх дном, так что тебе правда лучше убить меня. Иначе однажды, клянусь, я прочту в твоих глазах страх, когда ты будешь смотреть на меня!
Ариен не мог её видеть, но был уверен, что женщина хоть и стояла на коленях, но держала голову гордо поднятой и смотрела в глаза Матери Ар'тремон. В её голосе звучал не страх, а вызов. Это немного успокаивало его. По крайней мере, она, действительно, ни о чём не жалела.
— Надо же как отчаянно нынче шипят трупы! — прорычала взбешенная Мать Ар’тремон. — Но раз уж ты до сих пор огрызаешься, начну тогда, пожалуй, с него. Как ты там говорила: «Никто не смеет поднимать руку на тех, кто мне дорог»? Хочется посмотреть, действительно ли он для тебя чего-то стоит.
Мать Ар'тремон подошла к Ариену и, схватив его за волосы, запрокинула его голову, всматриваясь в чёрные глаза. Но так и не смогла найти в них раскаяния.
— Убьёшь его, и я вернусь с того света, чтобы отомстить! — Ная на другом конце зала рванулась вперёд, отчаянно пытаясь сбросить с себя руки служительниц.
Жрицы едва смогли удержать предводительницу на месте. Эмоции бушевали в ней с такой силой, что, если бы не заклинание, почти полностью подавляющее её магические способности, верёвки на ней бы уже горели.
— Конечно. Вернёшься и я убью тебя ещё раз. С большим удовольствием, — холодно бросила Мать Ар'тремон, продолжая смотреть в глаза Ариену и доставая из-за пояса кинжал. Ей было даже почти жаль, что он не может ничего сказать из-за связывающей его магии: какими были бы его последние слова? Она уже замахнулась, когда по залу храма прокатился смех, который больше всего напоминал смех сумасшедшего:
— Не торопись, Мать Ар'тремон!
Женщина попыталась двинуть зависшей в воздухе рукой с кинжалом, но не смогла ей пошевелить, и начала торопливо искать глазами источник магии и голоса.
— Не торопись, — повторил голос, — у Богов на него свои планы.
Из тьмы колонн появилась служительница, которой даже на вид было не меньше тысячи лет. Её длинное платье колыхалось из-за магии, которую её тело не могло вмещать, и та вырывалась тёмным ветром вокруг Главной Жрицы Хаоса.
— Ариен, — Жрица подошла к застывшему мужчине и внимательно заглянула ему в глаза, наклонившись к его лицу так близко, что он мог чувствовать её дыхание, — ты осуждён за преданность. Преданность другой женщине. Разве мужчина Матери может себе такое позволять?
Тон, которым говорила с ним Жрица, шёл вразрез её словам: она выносил ему приговор, но произносила это ласково, будто ругая любимого ребёнка.
— Боги хотят сами наказать тебя, — Жрица нежно провела по его волосам и погладила по щеке. Ариену казалось, что она смотрит на него с добротой, но первобытный ужас перед этой женщиной пульсировал в его теле так, что закладывало уши, а мысли путались. Глаза Жрицы были золотыми, словно у божественного изваяния, вот только сквозь это золото на него смотрела Бездна Хаоса. Магия, которой он не мог противостоять, подчиняла его, внушала страх, проникала в каждую клетку его тела, словно разъедая его изнутри, она заставляла терять связь с реальностью, будто он оказался на краю пропасти, где его уже никто и ничто не спасёт.
— Уведите его, — Главная Жрица махнула кому-то из служительниц храма и отвернулась, направившись к Нае.
— Что ты хотела с ней сделать прежде, чем убить? — поинтересовалась она у Матери Ар'тремон, которой наконец позволила опустить руку. Мать Ар’тремон дала знак одной из своих женщин, и ей подали длинную усаженную острыми металлическим шипами плеть. Жрица бросила взгляд на оружие, потом на Наю и, наконец, задумчиво перевела его на Ариена, которого служительницы подняли с колен и повели в дальний конец храма. Она усмехнулась и махнула Матери Ар'тремон начинать.
Последнее, что слышал Ариен, был полный боли крик Наи. Воздух наполнился густым запахом крови. Мужчину толкнули в пустую комнату в глубине храма, и дверь захлопнулась. Он остался один. Иррациональный животный страх, который в нём пробудила Главная Жрица сменился всепоглощающим страданием. Грудную клетку рвала практически физическая боль, а по щекам покатились горячие слезы: Наю убили из-за него. Единственную женщину, которую он любил, которой он жил и дышал, которую он ценил больше, чем самого себя и которую он должен был защищать, убили из-за него. Её больше не было. Отчаяние захлестнуло всеобъемлющей волной, сил не осталось, и всё погрузилось во тьму…
* * *
— Достаточно! — Главная Жрица прервала Мать Ар'тремон после второго удара. — Боги хотят, чтобы она жила дальше.
Мать Ар'тремон стиснула зубы и через силу заставила себя остановиться и отступить. Она была вынуждена повиноваться. Но она не понимала. И никто не понимал. Из того, что маги Дома Ар'тремон вытянул из памяти Ариена, выходило, что Ная нарушила столько правил, что даже посчитать было сложно. Она не только попыталась заполучить мужчину, принадлежащего Матери, да ещё и Матери другого Дома, но нарушила все правила субординации в отряде, она пошла против тысячелетних законов матриархата, она только что в открытую бросила вызов Матери Дома перед лицом Богов в храме! Но воля, высказанная Главной Жрицей, была непререкаемой…
Едва Мать Ар'тремон опустила плеть, Главная Жрица дала знак всем уходить. Постепенно храм опустел, и она подошла к оставшейся в одиночестве лежать на полу Нае. Женщина была в сознании, но потеря крови и боль забирали её силы с каждой минутой всё больше. В
