оба самые большие придурки в нашей компании.
— Да, тебе не к чему возвращаться, не обижайся, парень.
Я ненавижу, что они до сих пор воспринимают меня как младшего легкомысленного брата, которому нужны эти три вонючие задницы, чтобы защитить его. Они не видят, что я долбаный морской котик или что я воевал, в меня стреляли, я стрелял в людей и мог бы их всех в порошок стереть, если бы захотел.
— Не болтай. Шон пожимает плечами.
— Ты уходишь с флота, тебе негде жить и у тебя нет работы.
Возможно, тебе стоит заняться фермой, пока не станешь на ноги.
— Это неплохая идея, — говорит Деклан, сучий предатель.
— Блядь, это дерьмовая идея!
Это полностью разрушило бы мой план побега из этого долбаного города. Слишком много воспоминаний, которые я с таким трудом забывал, подняли свои уродливые головы с тех пор, как я вернулся.
— Мы просто говорим, что это может дать тебе время отдохнуть.
Мы все знаем, что ты самый рукастый из нас, — пытается объяснить Джейкоб. — Мы все понимаем, что здесь нужно переделать кучу работы, так что это имеет смысл. Но как насчет его ноги?
Я фыркаю, а потом пью пиво, прежде чем ответить. Я полон злости и отвращения, что они предложили мне остаться в этом доме.
Каждый раз, когда кто-то из моих братьев уходил жить своей жизнью, отцу становилось все хуже. Он больше пил, сильнее бил, и я немного больше ненавидел все в этом городе.
Хороших времен у меня почти не было. Единственное воспоминание, которое я храню, это ночь с моим ангелом.
Но, как и всем ангелам, ей здесь не место, как и мне. Она создана для большего, и это, наверное, не какой-то сломанный бывший морской котик, мечтающий о замужней женщине. Она сказала мне, что хочет улететь отсюда, поэтому мы даже не рассказали друг другу своих имен.
Но далеко она явно не улетела. На самом деле она вышла замуж и родила ребенка меньше чем через год после нашей единственной ночи. Очевидно, я берег эту память гораздо сильнее, чем она. — Его нога в порядке, он вылечился, просто недостаточно пригоден для выполнения обязанностей, — добавил Деклан.
Хоть я и непригоден к службе, все-равно не останусь здесь.
— Йоу, ты слушаешь? — Шон толкнул меня.
— Вас, идиотов, еще послушай.
Он тяжело вздохнул, глядя в сторону.
— Джейкоб прав — на ферме нужно сделать много работы, тебе нужно где-то жить, а у каждого из нас есть другие дела.
— О, значит мне просто нечем заняться?
— Да наоборот, теперь у тебя куча дел, — отвечает Деклан.
Теперь я вспомнил, почему ненавижу быть рядом с ними тремя.
— Я не останусь в этом городе.
Деклан отставил пиво и повернулся ко мне лицом.
— Почему? Он мертв. Он не может причинить тебе боль.
Нет, но что-то другое может — возможность чего-то большего.
— Ты хочешь остаться? — Я бросаю вызов. — Мы оба знаем, почему нет, и это не имеет ничего общего с нашим отцом. Это красивая блондинка, которая стояла у могилы моего отца, а потом ушла, прежде чем он даже успел с ней заговорить.
— Отъебись, Коннор.
— Сам отъебись, Дек. Ты хочешь, чтобы я остался здесь и занимался этим дерьмом, когда сам не хочешь делать то же самое?
— После того, как мы продадим ферму, никому из нас больше не придется здесь быть, — пытается урегулировать ситуацию Шон. — Это имеет смысл, Коннор. Если ты останешься, то сможешь поработать над благоустройством фермы. У тебя нет никаких планов, тогда как Джейкоб должен вернуться в Голливуд, Деклан должен поехать в Нью-Йорк, а я в середине весенних тренировок и должен поехать в Тампу, чтобы встретиться с командой.
Если бы я не злился из-за того, что это имеет смысл, я бы продолжал бороться. Но они правы. Мне некуда спешить, когда я подпишу документы на увольнение.
— Давайте продадим его и получим все, что сможем, — предложил я.
Шон качает головой.
— Нет. Это все, что мы имеем, и будь я проклят, если мы отдадим все это за бесценок. Не тогда, когда у одного из нас есть время и он более чем способен довести дело до конца, после чего мы сможем удвоить сумму продажи. Мы говорим не о копейках, Коннор. Речь идет о миллионах.
Я стону и потираю шею.
— Я не согласен на это.
Деклан пожимает плечами, как будто его ничего в мире не беспокоит.
— Я не волнуюсь. До него дойдет, что мы правы.
— Или, что вы куча мудаков.
Шон улыбается.
— Мы это и так знаем. — Мы встретимся с адвокатом завтра. — Голос Деклана твердый и властный, что вызвало у меня желание ударить его по шее. — После этого мы решим, что нам делать. А пока что позволим Коннору дуться, пока мы все пьем.
Я показал им средний палец, ненавидя, что мои братья думают, будто так хорошо знают меня. Пусть шутят, потому что сейчас я не полностью сосредоточен на ферме Небольшая часть моего внимания приходится на женщину и ее маленькую дочь по соседству.
— Что, блядь, ты имеешь в виду, когда говоришь, что в завещании присутствует условие? — Голос Деклана стал еще громче, когда он пристально посмотрел на адвоката.
Низкий пухлый мужчина вытер платком свою лысину. Мне нравится, что мы с моими братьями заставляем людей потеть.
— Здесь все очень четко написано. По сути, в завещании указано, что для того, чтобы его дети, Деклан, Шон, Джейкоб и Коннор унаследовали ферму Эрроувуд, каждый из вас должен прожить там в течение шести месяцев. Как только это время пройдет, независимо от того, будете ли вы там жить все сразу или по очереди, вы станете полноправными владельцами и сможете продать ранчо.
Шон истерически засмеялся.
— Сраный мудак управляет нами даже из могилы!
— Это все полная херня. Должна быть какая-то лазейка, — сказал Деклан. Когда он оказался на ногах, его гнев стал ощутим.
Адвокат покачал головой.
— Боюсь, что его нет. Он был очень… конкретным. Если вы не достигнете согласия, ферма будет продана, а вырученные средства будут переданы в фонд для предотвращения жестокого обращения с детьми. — Ты издеваешься надо мной, — говорю я, не успевая остановиться. — Человек, который регулярно избивал всех четырех своих детей, хочет пожертвовать десять миллионов долларов, чтобы предотвратить то, что он нанес своим детям?
Джейкоб кладет руку мне на плечо.
— Он не выигрывает.
— Он побеждает несмотря ни на что! — кричу я. — Если мы будем жить на этой богом забытой ферме, мы будем выполнять его указания. Если мы
