талию чьи-то руки. Сильные и уверенные. А ребенок на моих собственных руках только каким-то чудом еще не упал.
Мои глаза закрываются сами собой. Я больше не слышу шума битвы. Несу мальчика, а мой неизвестный спаситель несет меня. Вскоре крепкие руки опускают меня на землю, а затем осторожно избавляют от драгоценного груза.
Либо мальчик прекратил верещать, либо удар сделал меня глухой.
Мне так хочется открыть глаза, но больше нет сил даже на это.
Нежные пальцы касаются моей щеки, а потом перемещаются к горлу, очевидно, пытаясь нащупать пульс. Именно это я бы и сделала, будь я на его месте.
И снова рука — успокаивающая ласка на моем лбу. Пальцы скользят по волосам, затем возвращаются к щеке, где и остаются в тот самый момент, когда тьма приходит, чтобы поглотить меня.
***
Бенволио
Я отнес девушку в безопасное место, уложил на траву за собором.
Она не только смелая, но и красивая.
Я с большой осторожностью вырываю мальчика из ее бескорыстных объятий. У ребенка глаза на мокром месте — очевидно, он беспокоится за свою спасительницу. Как и я.
Я касаюсь ее щеки, ее шеи. Хвала Небесам, пульс силен! Затем я позволяю себе вольность и тяну руку к ее волосам. Короткое прикосновение к светлому шелку переполняет мое сердце радостью и благоговением.
Дождаться бы, когда она откроет глаза, чтобы узнать их цвет, но ребенок напуган, и я знаю, что она хотела бы, чтобы я полностью избавил его от опасности этого места. К тому же, я вижу, как в нашу сторону идет Меркуцио, который сможет присмотреть за ней.
Я шепчу молитву, чтобы она была здорова. И молюсь также о том, чтобы увидеть ее снова.
С надеждой в сердце, я уношу ребенка.
Глава 6. Меркуцио
Мой добрый и честный друг делает наитруднейший выбор и покидает синьорину, чтобы спасти ребенка. О, в этом весь Бенволио! Обаятелен, как черт, но порядочен до неприличия. К счастью, я этим не страдаю.
Когда Бен издалека кивает мне и уносится прочь, я подхожу в девушке, которую он оставил лежать на траве. Мы с ней сокрыты не только от опасности, но и от лишних глаз.
Я пытаюсь придумать причину, по которой Бенволио не воспользовался своим шансом, но, право, не нахожу ни одной. Во имя всего живого, она же ангел! Ангел, от которого у любого мужчины потекут слюнки. Мой дорогой друг мог легко приподнять ее юбки и полюбоваться коленями. Мог поцеловать эти пухлые губы, которые слегка разомкнуты, словно в приглашении.
Ох, черт…
А ведь она не только красивая, но и смелая. Я видел, как она рисковала шкурой, чтобы спасти непонятного мальчишку. Но не то что бы ее смелость имела значение, конечно. Куда больше меня волнует ее красота. И это красота неизвестного происхождения. Из какого она дома?
Я сажусь рядом с красавицей и покорно жду, когда она придет в себя. Любопытно, что она скажет, когда увидит меня рядом?
Господь свидетель, каких усилий мне стоит держать свои руки подальше от ее корсажа.
Еще пару мгновений, и она открывает глаза. Похожа на котенка — милого и растерянного. И глаза у этого котенка пронзительно голубые. Даже затуманенные, они выглядят умными. О, это может быть интересно, не так ли? Чем умнее добыча, тем приятнее хищнику ее поймать.
— Добрый день, госпожа, — говорю я, делая свой голос мягким и заботливым.
Впрочем, возбужденная хрипотца лишь придаст пикантности моменту.
Девушка удивленно моргает, и ее пышные ресницы ослепительно хороши. Хочу, чтобы они так же трепетали под моим лицом или… в другом месте.
Она немного хмурится и сосредотачивает на мне взгляд. О, я всегда его узнаю! Кажется, она поняла, кто перед ней сидит. Вспомнила о моей репутации? Да, милая, ты хоть и вдали от боя, но я представляю опасность иного сорта.
— Что случилось? Где ребенок? — наконец спрашивает она.
О, моя заботливая синьорина…
— Вас чуть не убили, — спокойно говорю я. — А насчет мальчика… Он в безопасности.
И я не собираюсь признаваться, что ни в ее спасении, ни в безопасности ребенка нет и капли моих усилий.
Она продолжает смотреть своими прекрасными глазами, и я почти вижу, как работает ее разум. И хоть она и умна, ее вывод явно ошибочен, потому что, на мое счастье, она улыбается мне. О, мой наивный ангел…
Эта улыбка могла бы свести меня с ума, если бы только я не был Меркуцио.
— Спасибо, добрый синьор, — говорит она голосом, похожим на песню сирены. — И спасибо, что спасли меня.
Не вижу смысла ее исправлять. Вместо этого я отвечаю на ее благодарность скромным кивком. Она хочет сесть, но я мягко уговариваю ее этого не делать.
— Отдыхайте, госпожа. Вам опасно делать резкие движения.
— Вы… Вы же Меркуцио? — шепчет она.
— Да, — улыбаюсь я. — Он самый.
Я беру ее за руку. Самая мягкая рука, которую я когда-либо держал. А их было немало.
— Я в долгу перед вами, — говорит она.
Она, конечно, ничем мне не обязана, но кто я такой, чтобы перечить даме?
— Как пожелаете, cara mia.
— Розалина, — сладко выдыхает она. — Зовите меня Розалина.
Я открываю рот, чтобы поблагодарить ее за то, как легко она назвала свое имя, но на площади поднялась новая суматоха. Судя по крикам глашатаев, приехал герцог Эскал. Его Светлость давно выступает против распри между кланами Монтекки и Капулетти.
Если я не уберусь отсюда прямо сейчас, то герцог может меня заметить и обвинить в зачине грандиозной драки. Забавно, но я впервые не заслуживаю такого упрека.
— Что ж, моя милая госпожа, — улыбаюсь я. — Вижу, вашей жизни ничего не угрожает.
Мне редко приходится говорить дамам правду, но сейчас мое замечание справедливо, поэтому я продолжаю:
— Увы, я должен проститься с вами.
Как только я произнес эти слова, она сжала мою руку и рванула ко мне. И даже не покраснела, гляди-ка ты. Ее губы так близко... А эта Розалина полна сюрпризов.
Кажется, я где-то слышал ее имя. Но от кого — не помню. Нужно расспросить друзей.
— Когда мы увидимся снова, Меркуцио?
— Не знаю, прекрасная Розалина, — говорю я, и снова не вру.
Она смотрит на меня так… Будто я не гнусный негодяй, а древний Бог, сошедший с небес
