световые пятна, как цветные нитки, застрявшие в клубке более тёмной пряжи. Позади раздавались низкие, грохочущие звуки. Мраморная женщина завела руки за спину, оттолкнулась стопой от пьедестала и одним страшным прыжком добралась до Андрея. Его пробрало сильнейшей дрожью. Что-то растворялось в нём и растворяло его, билось изнутри, пытаясь перекроить всё его существо.
Глава 3. Закулисье
Поутру статуя переменилась в лице. Через заострённые птичьи черты проступало выражение, которое Андрей замечал у своей давней знакомой и запомнил на многие годы. А ведь перед тем, как он её встретил, южанка с лентами в волосах навестила его в очередной раз.
Это произошло, когда он учился в Керавийской академии искусств. Готовилась крупная выставка молодых художников и скульпторов под названием «Будущее». Студентам академии она представлялась желанным способом заявить о себе. В последние несколько лет залы «Будущего» сделались популярны среди видных коллекционеров предметов искусства и некоторых служащих градостроительной палаты, занятых поиском новых талантов для украшения керавийских зданий, площадей и парков. Выставить там свою работу значило почти наверняка обеспечить себя именем и заказами на приличный срок.
Суетливому господину, отвечавшему на этой выставке, похоже, за всё, включая отбор работ, бросилось в глаза сходство скульптур Андрея Стрелы и Евгения Вервина. Такое случается временами, ни один не пытался копировать другого, и все это прекрасно понимали. Все, кроме Евгения. Мимолётная усмешка заставила каждого оглянуться на работу соперника.
Надо же было ему, Андрею, выставить именно ту женскую фигуру, которую он выполнил когда-то с Виктории Оцеано! Её вытянутое южное лицо с округлыми веками, узкий нос с горбинкой, кудрявые волосы, как ни крути, задавали ритм складкам и линиям скульптуры, да и само лицо до того характерно, что только дурак мог не обратить внимание на вторую статую, выполненную с неё же. Глубины Крэчич, она даже позировала им в одной и той же одежде!
Чуть более выигрышная постановка рук, чуть больше силы в выражении лица, немного более динамично легли складки развевающихся одежд, — и Жениной Оцеано со звоноком3 предпочли Оцеано Андрееву. И всё же порадоваться удаче не получалось, а виной тому — Женина красная рожа. Все вулканы Крэчич готовы были извергнуться из его перекошенного рта. Любой другой на месте Андрея позлорадствовал бы, сочтя, что жизнь иногда позволяет отыграться, но Стреле мешало нехорошее предчувствие, как оказалось, совершенно правильное.
На следуюший день Андрей получил записку, в которой с кучей извинений сообщалось, что, — увы и трицать раз ах, — ночью кто-то пробрался в здание, где проходила выставка, и успел испортить его, Андрея, скульптуру, прежде чем сторож услышал какие-либо звуки. Если ему угодно, он может увидеть, что сделали с его работой. Стрела понёсся по безлюдным переулкам, пересёк парк Децизий от западных ворот до восточных, и, ощущая, как злость всё сильнее пульсирует в висках, добежал до Выставского квартала.
В кирпичных просторах «Будущего» Андрею больше всего мечталось разнести стены. Вдребезги разбитое окно, — через него убегал этот поганец, — лицо статуи разбито в гипсовую крошку, рука валяется на полу, бессмысленно обратив пальцы к люстре, через всю фигуру огненно-рыжей краской: «фальшивка». За спиной нерадивый сторож робко бубнит оправдания. На резкое «кто это был?» пожимают плечами. Да и пусть пожимают, ему и так ясно, кто это мог быть. Разумеется, все уже забыли про студента с похожей работой, которую не взяли.
Ни компенсация, к слову, совсем крошечная, ни обещание выставить любую другую его работу, будь она более-менее подходящей, Андрея не утихомирили. Он отправился в общежитие. Там разговорил Сашку, своего приятеля из соседней комнаты. Тот, конечно, попытался отговорить его в обыкновенной скептичной манере, но всё же рассказал Андрею то, что знал, а именно — сегодня вечером Женя Вервин со всей их компанией собираются в парке Децизий.
Вечера Стрела еле дождался. Сидя у себя за рабочим столом, он рассеяно глядел в окно и стрелял одну за другой папиросы у Сашки всякий раз, как тому случалось зайти, — сам Андрей обычно не курил. Несколько раз ему приходилось отвергать Сашины попытки прибиться к нему.
Это было настоящим помешательством. Точно вчера перед глазами встала измена Вики Оцеано с Вервиным, встали гипсовые обломки, годы назад разбросанные пьяным отцом по полу прихожей. Злость не проходила, не сменялась холодной решимостью, как он ожидал, лишь сменялись её витки, затягивая его всё глубже и глубже своей воронкой. Он делал вид, что занят набросками, но постоянно брал в руки нож, хоть и скульптурный, но, как он считал, достаточно острый, чтобы нанести смертельную рану. Сосед по комнате пугливо косился, избегая произнести слово. В голове долбилась безумная мысль: всё созданное им будет разрушено, если немедленно не умрёт разрушитель.
На дворе девять вечера, и он шагает в злосчастный парк Децизий, у ограды которого мелькает что-то чёрное. Говорили, раз в несколько лет кто-нибудь видит здесь необычные тени. Последний случай был в прошлом месяце. До Андрея дошли слухи, что кому-то из посетителей померещилось огромное чёрное дерево высотой с три обычных. Ещё говорили, что в древности на месте парка располагалось капище, и множество забытых культов сменяли друг друга, были среди них и такие, которые требовали человеческих жертвоприношений. В прошлом столетии здесь произошло несколько громких убийств, а в двадцать четвёртом веке на этом же месте произошло примирение свиатлитов и секвенитов4 — к общему удивлению, так как ранее главы обеих церквей собирались уничтожить друг друга во взаимных распрях. Здесь же месяцами позже кучка свиатлитских фанатиков напала на его старшего друга Петера Чремнишу. Избитый художник пролежал в парке до утра, а всё за то, что активно использовал в своих работах фиолетовый, в символике свиатлитов обозначающий сомнение, искушение и привлекательное зло, а потому ненавидимый ими едва ли не больше, чем чёрный, который символизирует зло неприкрытое.
А в тот глупый вечер Стрела нёсся словно ошпаренный, и всё кругом напоминало о другом вечере полгода назад, когда он точно так же убегал от тёмной листвы боскетов и тусклого света фонарей, скрывающих в парке Децизий безжалостно горькие тайны. Он ещё встречался с Викторией, но тем днём она отменила очередное свидание, передав новость через подругу. Как и сегодня, Андрей до самого вечера не находил себе места и в конце концов по наитию отправился на их обычное место
