Джеральд Такушан, социальный психологГазеты несколько месяцев подряд смаковали подробности этой истории, рассуждая об аморальности и безразличии современного общества. Впрочем, для Перл Берковиц эта история имела несколько иной смысл. Она как будто убедила женщину в том, что нет никакого смысла уезжать из Бронкса. Нью-Йорк – опасный город. Квинс, который вроде бы теперь считался чуть более безопасным местом, ничем не лучше. А вот новый Co-op city, согласно рекламе, должен был стать местом намного лучшим, чем Манхэттен.
По задумке администрации города, это место должно было решить проблему жилья для людей со средним и низким достатком. Здесь нельзя было купить апартаменты в полном смысле этого слова, но за пару-тройку тысяч долларов можно было взять квартиру в найм. Для этого нужно было доказать свои платежеспособность и добропорядочность. Одинокие люди, безработные или имеющие проблемы с законом не могли претендовать на жилье в этом районе города. Здесь не должны были жить бедные и безработные. По задумке место должно было стать идеальным вариантом для скромной семьи со средним достатком. Таким образом, Берковицы могли выгодно продать свои апартаменты в Бронксе, купить квартиру в новом районе, в котором будет чисто и безопасно, и даже выгадать несколько тысяч долларов на сделке.
Нат согласился с женой, и они написали заявление с просьбой принять их в жилищный кооператив. Оказалось, что решения придется ждать несколько месяцев.
– Так будет лучше для Дэвида. Ребенок повторяет то, что видит на улицах. Мы не можем быть для подростка ориентиром во всем. Он видит, что другие поджигают мусорные баки, и повторяет за ними, – увещевала женщина.
Мужчина не хотел ждать несколько месяцев решения кооператива. Строго говоря, в Нью-Йорке всегда было мало мест, где можно просто приобрести жилье, не получая согласия соседей или управления. Разве что с социальным жильем все было проще, туда селили всех, кто сумел доказать, что нуждается в жилье. Если же человек решался приобрести жилье по ипотечному договору, ему нужно было получить не столько согласие банка, сколько документы, подтверждающие, что другие жильцы дома не против соседства с ним. Co-op сity, очевидно, держал интригу. Компания, строящая комплекс, подогревала ажиотаж вокруг своего проекта не столько благодаря рекламе, сколько благодаря невозможности получить согласие на покупку. Человек видел рекламу, звонил в офис компании и узнавал, что в лучшем случае через год ему дадут ответ, имеет ли он право переехать в это удивительное место. Это заставляло жителей города говорить о строящемся районе намного больше, чем это происходило с другими районами новой застройки. Обычно на сбор документов и разрешений у человека уходило не больше месяца, сейчас период ожидания мог растянуться на неопределенный срок.
Впрочем, Дэвид не вполне понимал проблемы своих родителей. Через несколько недель ему должно было исполниться тринадцать лет. Наступало время перемен, к которым он совершенно не был готов, и, как и свойственно детям, всеми силами старался сделать так, чтобы все оставалось по-прежнему. Это был последний год его обучения в средней школе. В следующем году ему предстояло покинуть школу № 77 на 172-й улице. Ученики должны были разбрестись по разным школам Бронкса, а кое-кто даже собирался поступить в элитные заведения на Манхэттене. Молчаливый подросток с последней парты в ряду в такой ситуации имеет очень высокий риск оказаться в числе изгоев, не социализироваться в новом месте. Дэвид с ужасом думал о том, что ему вскоре придется прийти в новый класс с новыми детьми, которые еще не знают о его таланте бейсболиста, не знают, что он может легко подшутить или разозлить учителя. Да и не факт, что в новой школе у него удастся проворачивать те трюки, которые ему сходили с рук здесь. Подросток хотел пойти в ту же школу, что и его приятель Крис Пальма, с которым он ходил на занятия по бейсболу и несколько раз готовил совместные проекты по биологии. Родителям, впрочем, обычно до этих желаний ребенка нет большого дела. Нат и Перл с увлечением изучали рейтинги школ в Бронксе, спрашивали в еврейской общине, в какую школу ходят их дети. Крис Пальма не был евреем, он был из традиционной семьи итальянских католиков, поэтому всегда с иронией относился к каким-то еврейским обычаям, которые старался соблюдать Дэвид в угоду родителям. Этим он активно не нравился приемным родителям Дэвида.
