драконоборцами.
— Доблестный сэр, — обратилась она к Гелиоту, всё ещё страдавшему от давнего похмелья, вызванного неподъёмной кружкой крахта. — Мы выследили серебряного дракона, он ждёт вас.
— Какой, к дьяволу дракон? Дракон обязан жить среди величественных гор или, на крайний случай, в непроходимом лесу. А в этой гнилой болотине разве что гидра заведётся или вонючая виверна. Не понимаю, зачем вы меня сюда пригласили.
— Тем не менее, — произнесла Тала, — в ближайших скалах поселилась не гидра и не виверна, а серебряный дракон. Именно о таком шла речь на заседании Академии. Возможно, это последний серебряный дракон, который скрывается здесь от охотников. Можете посмотреть, вот его чешуя.
Сэр Гелиот взял серебряную пластину, придирчиво её осмотрел, хмыкнул, всем видом высказывая недоверие, потом попробовал серебро на зуб, словно меняла, опасающийся, что ему сунули фальшивую монету. Хмыкнул ещё раз и преспокойно засунул чешуйку за пазуху.
Тала молча ждала.
— Хорошо, я погляжу, что там за металлическая ящерица. Но что делать, если она улетит у меня из-под носа?
— С вами пойдёт магистр Ойянут. Он обещал, что лишит дракона возможности летать.
— Грош цена его обещаниям, — проворчал рыцарь. — Все колдунишки — жалкие мошенники.
— Можно не брать его с собой, а рискнуть просто так, — предложила Тала.
— Нет уж, вызвался, пусть идёт и колдует, что он обещал.
Через полчаса новый отряд вышел навстречу дракону. Впереди брёл тщедушный Ойянут, которому явно не хотелось быть на острие атаки, чуть позади возвышался на коне облачённый в доспехи Гелиот, а у его стремени двигалась Тала, зорко следившая, чтобы никто не вздумал удрать, прежде чем дракон выползет из своей норы. Выждав мгновение, она крикнула:
— Магистр, логово дракона перед вами!
Ойянут, путаясь в жёсткой траве, старческой побежкой двигался к скалам. Трудно сказать, чего он боялся больше: дракона, прячущегося впереди, или злого рыцаря, что подгонял его сзади. Но дракона ещё, может быть, и нет, а рыцарь — вот он, и уж от него точно не уйти.
Услыхав крик Талы, магистр остановился и затянул горловым речитативом:
— Га-а-Ар-р! Суть к сути, замри и будь, как сказано от века! Га-Ар-р!..
«Покойный Ангерт кричал „Ap-Га“, магистр заклинает почти также, но задом наперёд. Должно быть, они черпали из одного источника…» — Мысли Талы текли неспешно, как всегда в минуты напряжения. Она уже видела, что в старом магистре нет и тени колдовской силы, но в отличие от Ангерта, который обманывал сам себя, Ойянут прекрасно сознавал своё ничтожество. Теперь ему оставалось сохранять лицо, изображая могучего колдуна и надеясь на мужество Гелиота, на то, что дракон не взлетит, и, особенно, на то, что никакого дракона в болоте нет.
— Га-а-Ар-р!
— Сэр! — скомандовала Тала. — Видите металлический проблеск в расщелине? Там дракон! Атакуйте, пока он в растерянности!
Сэр Гелиот тоже был в растерянности. Мало ли что там может блестеть… а рисковать головой впустую не хотелось.
Мгновение неопределенности могло тянуться неопределённо долго, если бы не вмешательство коня. Застоявшийся конь, почуяв команду Талы, не стал дожидаться шенкелей, а взял с места в галоп. Доблестному Гелиоту оставалось только крепче держать копьё.
Из расщелины, где поблескивало неясно что, донёсся гул и скрежет, а затем там показался дракон. Он и впрямь был серебряный, весь целиком, и даже известковая пыль не могла скрыть блеска драгоценного металла. Разве что зубы в приоткрытой пасти искрились белой костью; каждый зуб с локоть длиной. Что касается туловища, то дракон был вдесятеро больше самого огромного быка.
И это, по словам специалистов, самый мелкий из всех драконов. Гелиот никак не предполагал встретить такого.
— А-а!.. — заорал он и попытался развернуть коня, но боевой конь видел цель и не желал слушаться слабой руки.
Дракон с громовым лязгом развернул крылья, каждое из которых могло покрыть десяток всадников. Крылья, как и весь дракон, были серебряными и бряцали при любом движении, словно римский легион, идущий в бой. Но дракон не собирался взлетать. Он просто красовался перед миром и самим собой.
Человечек на лошади не представлял для дракона никакой опасности, и потому внимание чудовища было привлечено восточным магом. Магистр Ойянут, уже не заботясь о сохранении лица и забыв о книжных заклинаниях, отползал на четвереньках, стараясь стать как можно незаметнее.
Первым надо бить того, кто бежит, чтобы он не успел удрать.
Жуткая пасть раззявилась, испустив клубы дыма, меж клыков показался длинный и гибкий язык. Он был тёмно-синего, почти фиолетового цвета. Заморские путешественники рассказывают, что такого же цвета язык отличает южного зверя жирафа, что рождается от соития гиены, леопарда и антилопы. Но, как бы ни был велик жираф, язык его не может идти в сравнение с языком дракона.
Магистра Ойянута дракон слизнул, словно хамелеон неосторожную муху.
За это время верный конь принёс сэра Гелиота вплотную к драконьему боку.
Когда дюжий кузнец тяжёлым молотом проковывает раскалённую крицу, слышится звук, подобный тому, что раздался от встречи закалённого наконечника копья с серебряной бронёй. Оружейная сталь прочней мягкого серебра, но наложенные внахлёст чешуи копьё пробить не сумело. Древко переломилось, сэр Гелиот вылетел из седла, конь упал на колени, а дракон, кажется, и не заметил удара.
Сбитый с ног конь поднялся и той же рысью промчал прочь. Гелиот, чья нога зацепилась за стремя, волочился следом, разбрызгивая грязь.
Дракон удивлённо повернул голову, дохнул пламенем. Не достал, но догонять не захотел, а сложив крылья, скрылся в своей расщелине.
Гелиот очнулся в фургоне. Во всём его теле не было места, которое бы не болело. Обе руки были забинтованы по локти и едко пахли незнакомой мазью. Левая нога, зажатая лангетками, задрана к потолку.
Доктор Брамус придирчиво разглядывал раненого, наклоняя голову то к одному, то к другому плечу.
— Великая вещь — воображение! — поставил он диагноз. — Достаточно придумать, что у тебя сломана нога — и кость хрустнет.
— Погоди, вот поднимусь, так тебе две сломанных ноги придумаю.
Особо смеяться было не над чем, поэтому доктор Брамус промолчал.
В фургончик вошла Тала, погремела какой-то посудой, принялась поить раненого отваром болотной травы.
