идти, медленно обрывает лепестки, как будто глубоко задумалась.
Что ты делаешь, Карсон?
Если она оглянется, то увидит тебя.
Какого хрена ты делаешь?
Мой темп начинает замедляться.
Стоп!
Мои ноги слушаются. Мои руки сжимаются в кулаки, когда мой взгляд обжигает ее спину, ее чертовски сексуальную задницу, ее загорелые и подтянутые ноги.
Я продолжаю наблюдать за Хейли, пока она не исчезает из поля моего зрения.
Сделав глубокий вдох, я разворачиваюсь и направляюсь обратно к дому, расстроенный тем, что потерял контроль.
До сих пор я избегал заглядывать вглубь себя. Прошло две недели с тех пор, как я встретил Хейли, и с каждым днем она все больше занимает мои мысли.
Как и любой другой мужчина, я всегда умел ценить красивых женщин. В разумных пределах, конечно.
Нет никакой причины, чтобы оценить красивую женщину, когда речь заходит о Хейли.
Здесь нет никакого контроля.
Есть только желание и нужда.
Это сильнее всего, что я чувствовал раньше.
Подойдя к входной двери, я ввожу свой код. Вхожу внутрь и, присев на корточки, осторожно беру цветы. Они уже увядают.
Я заглушаю непрекращающийся писк датчиков движения и иду на кухню. Я отрываю два бумажных полотенца, чтобы положить цветы между ними.
Глядя на увядающие лепестки, я без сомнения знаю, что то же самое произойдет и с Хейли, если она приблизится к моему миру.
И все же... даже зная это… Я не могу держаться от нее подальше.
______________________________________
ХЕЙЛИ
Время подходит к закрытию, и, присев на корточки за стойкой, я занята тем, что расставляю чистые стаканы по полкам, чтобы мы заранее были готовы к завтрашнему открытию. Я слышу, как Ларс спрашивает:
— Водку?
— Пожалуйста.
С бокалами в каждой руке я вскакиваю. Счастливая улыбка расплывается на моих губах при виде Карсона. Я беспокоилась, что он будет избегать бара после неловкой встречи, которая произошла у нас во вторник.
— Ты здесь, – говорю я, и в моем голосе слышится облегчение.
Капли воды прилипли к его одежде, а волосы мокрые.
И теперь я представляю, как он выглядит, когда выходит из душа. Боже.
Карсон садится на тот же табурет, на котором он сидел, когда мы впервые встретились.
— Я здесь.
Моя улыбка становится еще шире.
— Рада снова тебя видеть.
Странное выражение мелькает на его лице, затем он бормочет:
— Приятно, что тебя видят.
Моя правая бровь приподнимается, и я не могу удержаться, чтобы не поддразнить его:
— Вау… не хочу ничего сглазить, но мне нравится твоя разговорчивость.
Уголок его рта приподнимается, и, как и во вторник, от вида его ухмылки, которая горячее ада, у меня перехватывает дыхание и по телу разливается жар.
Ему действительно следует больше улыбаться.
Ларс случайно роняет ящик на пол, и это напоминает мне о стаканах. Я присаживаюсь на корточки и убираю их так быстро, как только могу. Когда я заканчиваю, я отодвигаю пустой ящик в сторону, чтобы мы могли наполнить его грязными стаканами.
Из-за дождя сегодня вечером было тихо. Я подхожу ближе к краю бара, где сидит Карсон, поворачивая все бутылки так, чтобы были видны этикетки.
Я бросаю взгляд на Карсона, и, обнаружив, что он смотрит на меня, меня окатывает еще одна волна жара.
Чувствуя необходимость что-то сказать, я задаю самый глупый вопрос на свете.
— Ты гулял здесь под дождем?
О, Хейли. Серьезно?
— Да.
Я наблюдаю, как он подносит стакан к губам и, когда делает глоток, смотрю как двигается его горло.
Дыши.
Не в силах придумать никакой другой темы, кроме погоды, я говорю:
— Если это не прекратится, нам обоим придется идти домой пешком под дождем.
Он ставит стакан на стол, а затем проводит подушечкой большого пальца по краю стакана. Я снова замечаю кольца и облокачиваюсь на прилавок, чтобы получше рассмотреть. У того, что на его мизинце, цепочка зажата между двумя металлическими полосами. На втором изображен символ креста с черепом в центре. На третьем – обычная черная повязка, а у четвертого на указательном пальце эмблема в виде звезды.
Мне любопытно, и я спрашиваю:
— Кольца что-нибудь значат?
Карсон качает головой.
Когда он допивает свой напиток, я спрашиваю:
— Могу я налить тебе еще?
— Нет, спасибо. – Он достает наличные из внутреннего кармана своего пальто и кладет их на прилавок.
Когда он встает, чтобы уйти, мне хочется сказать что-нибудь, что заставило бы его остаться, но в итоге я бормочу:
— Спокойной ночи.
Чувствуя себя разбитой, я подхожу к кассе и начинаю ее закрывать. Я кладу деньги в сумку и протягиваю остальные Ларсу.
— Увидимся завтра, – говорю я, хватая свое пальто.
Когда я выхожу из бара и вижу ожидающего меня Карсона, моя счастливая улыбка мгновенно возвращается.
— Ты ждал.
Я надеваю пальто и застегиваю его спереди.
Когда мы начинаем идти, я должна признать, что начинаю привыкать к тому, что Карсону почти нечего сказать. Сегодня вечером тишина не кажется такой неловкой, как в другие разы, когда мы сталкивались друг с другом.
Капли дождя падают вокруг нас, и я скрещиваю руки на груди, низко наклоняя голову. Как будто это помешает мне промокнуть.
Карсон сбрасывает пальто и придерживает его распахнутым.
— Подойди ближе.
Серьезно?
Не желая давать ему шанс передумать, я застегиваю молнию поплотнее и ныряю под ткань. Когда его рука ложится мне на плечи, я почти испускаю полный блаженства вздох. Я беру его за пальто и приподнимаю его, чтобы оно не свисало мне на лицо.
Вот из чего сделаны фантазии.
Я остро ощущаю жар, исходящий от тела Карсона, когда наши бока прижимаются друг к другу. Здесь нет и намека на лосьон после бритья, и я поражаюсь его естественному аромату. Он пахнет по-мужски, и вскоре я начинаю дышать глубже.
Прочищая горло, я спрашиваю:
— Как долго ты живешь в Сен-Люке?
— Три года.
Я поднимаю взгляд, и мне в глаз попадает дождевая капля. Сморгнув ее, я спрашиваю:
— Где ты жил до этого?
— В Женеве.
Прежде чем я успеваю задать другой вопрос, Карсон спрашивает:
— Почему ты хотела увидеть Швейцарию?
— Горы. Озеро. – Я удовлетворенно вздохнула. – Все фотографии Швейцарии, которые я видела, всегда выглядели такими красивыми, и я хотела испытать это на себе.
— Почему ты путешествуешь одна? – он задает еще один вопрос, и сам факт того, что он проявляет какой-то интерес, делает меня счастливой.
Я пожимаю плечами,
