Я долго и мучительно раздумывала, прежде чем написать это письмо. И первым делом хочу сказать, что никто, кроме меня, не знает о вашем секрете, не считая, разумеется, мистера Френча. Даже милые Сонни и Рэйчел — а последняя стала мне все равно что родной дочерью, — даже Конни не знает правду. И так будет и впредь, если вы не передумаете; однако это решение должны принимать вы.
Наверное, странно, что я не догадалась раньше; ведь вы не из тех, кто бросает семью в беде. Когда я сложила два и два, многим прежде необъяснимым совпадениям нашлось вполне логичное объяснение. Почему, например, после приобретения «Уокер, Пирсон, Фостер и Доббс» австралийской компанией руководство пригласило именно Майкла Хэйга на роль управляющего? Каким образом лондонская адвокатская контора смогла узнать, что Альберт не провел ежегодное собрание акционеров «ХАК» много лет назад? Я могла бы перечислить еще много таинственных случайностей, но зря потрачу чернила и ваше терпение, ведь вы лучше моего знаете факты.
Я обещала, что буду хранить твой секрет, Джеймс. И то, что я собираюсь сказать, является для меня очень болезненным, поэтому не суди меня строго. Порой, поддавшись собственному эгоизму, я хочу, чтобы обман раскрылся и семья воссоединилась. Однако я понимаю, что это может причинить вред окружающим. К примеру, Майкл так гордится всем, чего достиг с момента ухода из «Хэйг, Акройд и Каугилл»; гордится, что в корпорации его так высоко ценят. Если он узнает, что ему помогли родственные связи, это вряд ли его обрадует. Сонни сейчас тоже чувствует себя на высоте, прежняя уверенность к нему вернулась, но, боюсь, это лишь хрупкий фасад. Он с таким пылом ринулся в это новое предприятие; полагаю, это станет важным шагом на пути к его выздоровлению. И если он узнает, что его карьера на самом деле подарок от тебя, это может обернуться крайне отрицательными последствиями. Он, несомненно, скоро напишет тебе об увольнении из армии; уверена, без твоей помощи процесс не прошел бы так гладко.
Неужели ситуация тупиковая? Думаю, нет; теперь мне известна чудесная тайна — я знаю, как сильно ты любишь нас, как о нас заботишься. Дни мои близятся к концу, ведь мне уже шестьдесят шесть лет, и, хотя с появлением маленького Марка я помолодела, порой на меня наваливается сильная усталость; кажется, моя мать в последние годы жизни испытывала нечто подобное.
Я дала себе обещание не жаловаться, но усталость ощущается сильнее всего, когда я думаю о тех, кого потеряла: о Цисси, Аде и, конечно, твоем отце. Но я не боюсь в этом признаваться, зная, что ты меня поймешь; ты пережил ту же утрату.
Дорогой мой сын, мой Джеймс, и дочь моя милая Элис, примите мою любовь и благодарность. Обещаю ничего не предпринимать без вашего совета и пожеланий.
Я по-прежнему с гордостью остаюсь вашей матерью.
P. S. Прилагаю фотографию. Как вы, наверное, помните, этот снимок сделали перед праздником в честь юбилея коронации.
Обнявшись, Джеймс и Элис взглянули на фотографию. Слезы затуманили их глаза. Все семейство собралось на крыльце дома на мысе Полумесяц. Подпись на обороте гласила: «Мыс Полумесяц, 1 июня 1897 года».
Глава пятая
Как впоследствии заметил прокурор, предсказать исход суда над Кларенсом Баркером «смог бы даже ребенок». И это несмотря на то, что большинство улик были косвенными.
В начале своего выступления прокурор рассказал о шантажисте:
— Хотя действия Артура Бильтона, безусловно, достойны осуждения, вначале им, несомненно, руководил страх. Он видел, как обвиняемый прятался в окопе и убил английского офицера, майора Хью Огилви, приказавшего Баркеру покинуть окоп и идти в бой за товарищами. Бильтон знал, что, случись Баркеру его обнаружить, его ждет та же участь, что и Огилви. И оказался прав, о чем свидетельствует реакция Баркера на вымогательство. Господин судья, из показаний свидетелей вы узнаете, что обвиняемый не раз пытался выяснить личность шантажиста. Хотя ему это не удалось, он решил избавиться от своего мучителя. Вы услышите показания бывшего солдата, продавшего обвиняемому оружие — то самое, что позже обнаружили в квартире Баркера. Вы также выслушаете специалистов баллистической экспертизы, установивших, что Джеймса Уотсона убили именно из этого револьвера. Уотсону не повезло: обвиняемый не знал, что тот не был вымогателем, что шантажист лишь заплатил ему, чтобы он забрал деньги.
Сегодня нам также предстоит узнать о растрате десятков тысяч фунтов из фондов группы компаний «Хэйг, Акройд и Каугилл», где обвиняемый занимал пост управляющего директора. Прокуратура благодарит одного из свидетелей, кропотливо проследившего весь путь похищенных денег до банковского счета обвиняемого через сложную систему мошеннических транзакций. Суммы, практически аналогичные украденным со счета «ХАК», поступали на счет Артура Бильтона немногим позже.
Выслушав показания свидетелей, суд, несомненно, придет к заключению, что обвиняемый убил майора Хью Огилви, дабы избежать неизбежных последствий своей трусости. Далее суд, несомненно, постановит, что обвиняемый выкрал крупные суммы денег, чтобы уплатить вымогателю, который видел его преступление.
Наконец, суд сможет удостовериться, что при первой возможности обвиняемый хладнокровно убил Джеймса Уотсона и бросил его изрешеченный пулями труп на пустоши, удаленной от человеческого жилья, полагая, что убил вымогателя.
Суд освещали криминальные репортеры, тертые калачи, которым все происходящее казалось обычным делом. На основе столь банальных преступлений им было трудно даже придумать кричащий заголовок. Но в первый день суда их занимал вопрос: кто тот таинственный свидетель, которого упомянул прокурор в своей речи? Прежде чем они это выяснили, им пришлось выслушать патологоанатома, проводившего вскрытия майора Огилви и Джеймса Уотсона. Его показания, по большей части рутинные, подтвердили, что из обоих трупов были извлечены пули, а Джеймса Уотсона убила первая же попавшая в него пуля.
Следующими выступали эксперты по баллистике. Те подтвердили, что пуля, попавшая в майора Огилви, могла быть выпущена только из британской винтовки. Также было установлено, что пули, извлеченные из тела Джеймса Уотсона, выпущены из револьвера, найденного в квартире Баркера.
Далее на место для свидетельских показаний поднялся детектив-инспектор Клэйтон. Репортерам к тому времени наскучили технические и научные подробности, но подробный отчет Клэйтона об участии в деле они слушали с возрастающим интересом.
— Ко мне обратился адвокат из Брэдфорда, мистер Уильям Саттон. Он принес конверт с письмом от покойного Артура Бильтона. Помимо письма, в конверте был протокол свидетельских показаний, данных под присягой у официального уполномоченного. В письме Бильтон велел доставить протокол в полицию в случае своей внезапной или насильственной смерти.
— И так и случилось? — спросил прокурор.
— Да, — ответил Клэйтон, — хотя
