Он не спрашывал не роду и не племени,
Он не спрашывал отечесва-молоде(че)ства;
Он ростегивал латы его кольцюжные,
Он вымал из нагалишша цинжалой нош;
Он хоцёт порот его белы груди,
210. Он и хоцёт смотреть дак ретиво серцо.
И ишше тут-то стары казак возмолиццэ:
«Уш ты Спас, Спас Многомилостиф,
Пресвята ты Мати Божия, Богородица!
Как стоял я за веру хрестианскую,
215. И стоял я за церкви за Божии,
И стоял я за чесныя манастыри!..»
У стары казака силы вдвоё прибыло.
Он смахнул Потсокольника со белых грудей, —
А он сплыл Потсокольнику на белы груди:
220. А он ростегивал латы его кольцюжные,
Он вымал из нагалишша цинжалой нош;
Он и хоцёт пороть его белы груди,
Он и хоцёт смотреть и ретиво серцо.
А ишша сам ста́рой що-то прироздумалсэ:
225. «А не спросил я не роду и не племени,
Не спросил я отечесва-молодечества».
А говорыт-то стары казак таковы слова:
«А уш ты ой еси, удалой доброй молодець!
Ешше коёго города, ты коей земли?
230. И ешше коёго ты о/тца-матери?
И ешше как, молодець, тибя именём зовут?»
А отвечаёт удаленькой доброй молодець:
«А когда я у тебя был на белых грудях, —
А я не спрашивал не роду и не племени,
235. Я не спрашивал отечества-молодечества:
Уш я прямо порол бы я белы груди,
И смотрел бы я да ретиво серцо!»
А спросил же старой да по фторой након.
Отвечаёт удаленькой доброй молодець:
240. «Я от моря-моря, я от синего,
От того же от камешка от латыря,
А я от той же от бабы да от Салыгорки[11];
Уш я ездил удалой да доброй молодець;
Ишша есь я ей сын да Потсокольницёк,
245. По фсему я свету есь наезницок!»
А ставаёт стары казак на резвы ноги,
Становит Потсокольника на резвы ноги
А целуёт в уста его сахарные;
А называт Потсокольника своим сыном,
250. Называт-то своим сыном любимыим.
(Говорыла Потсокольнику матушка родимая:
«Не дошедши до старого, слезывай с коня,
Слезывай-де с коня да ниско кланяйсе!..»)
А и побраталса стары казак со своим сын(ом).
255. А поехал стары казак во чисто полё
Он во тонко́й шатёр да бел полотняной.
А и спит-де стары казак он веть сутоцьки,
А спит-де стары казак он двои сутоцьки.
Ишше ето Потсокольнику за беду стало,
260. За великую досадушку показалосе:
«Я стары казаку так унижалса же!..»
Поехал Потсокольницёк ко белу шатру:
«А старого казака а Ильи Муромца
Ишше прямо его я копьём сколю!»
265. А и приехал Потсокольницёк ко белу шатру,
Он и ткнул-де стары казака дак во белы груди.
У стары казака было на белых грудях
Ишше чюден крест был Госпо́ден,
Не мал, не велик — дак полтора пуда:
270. А скользёнуло копьё Потсокольника.
Ото сну тут старой казак пробужаицьсэ, —
А он схватил Потсокольника во белы руки:
Вышибал он выше лесу стояцего,
Ниже облака он ходячего.
275. Иш(ш)а падал Потсокольницёк на сыру землю,
И розбилсэ Потсокольницёк во / (так) крошецьки.
Ишше тут Потсокольницьку славы поют,
278. А славы-де поют да старину́ скажу́т.
309. Дунай
(См. напев № 4)
А во стольнём во городи во Киеви
А-й ю ласкова князя у Владимера
Заводилось пированьицо-бал-почесьён стол
А про тех же про князей, про бояроф,
5. А про рускиих могучиех богатырей,
А про поленицей приюдалыех,
И про тех же казаков со тиха Дону,
А про тех же калик перехожиех,
Перехожиех калик переброжиех,
10. И про те(х) же кресьянушок прожытосьних.
Ишша солнышко катицьсе ко западу,
А ко западу катитьсе — ко закату;
А и день-то идёт, браццы, ко вечеру,
А почесьён-от пир идёт навесели.
15. А и фсе на пиру приросхвастались:
А иной-де хвастат красным золотом,
А наез<д>ник-от хвастат добрым конём,
А и сильней-от хвастат своей силою,
А и глупой-от хвастат молодой женой,
20. А неразумной-от хвастат родной сестрой,
А кабы умной-от хвастат старой матерью.
А Владимер-княсь по грыдини похажывал,
Он и белыма руками помахивал,
Он собольей шубоцькой натряхивал,
25. Он и русыма кудрями принатряхивал,
Он злаче́ныма персня́ми пошша́лкивал,
А он сам говорил таковы слова:
“Уш вы ой еси, князи вы бояра,
Уш вы руськие могучие богатыри,
30. Ишше фсе же поленици приюдалыи,
Ишше фсе вы казаки со тиха Дону,
Ишше фсе-де калики перехожые,
Перехожые калики переброжые,
Ишше фсе же хресьянушка прожытосьни!
35. Кабы фсе у нас во городи поженёны,
А и красны-ти девушки взамуш повыданы —
А един-то Владимер я холост живу,
Я холост-де жыву, нежонат слыву.
А не знает ле из вас хто мне супружницы,
40. А не знает ле из вас хто мне полюбовницы:
А статным-де статна была, умом сверсна,
А умом-де сверсна была, полна возроста,
А лицём-де бела — быф как белой снек,
А у ей ясны-ти очи — как у сокола,
45. А у ей черны-ти брови — как два соболя,
А ресницьки у ей — у сиза бобра,
А походоцька была штобы по<а>ви́нная*,
Тиха-смирная рець была лебеди́нная —
А ишше можно бы назвать кого кнегиною,
50. Ишше можно кому бы покорятисе,
Ишше было бы кому поклонятисе?..»
Ой большой-от хороницьсе за средьнего,
А средьней-эт хороницьсе за меньшего,
А от меншого, браццы, там ответу нет.
55. А говорыл княсь Владимер по фторой након.
И-за того из-за стола было за окольнёго,
И-за той за скамеецьки белодубовой
Выставал-де удаленькой доброй молодець,
А кабы на имя Добрынюшка Микитиць млад.
60. Как ставаёт
