Архангельские былины и исторические песни,
собранные А. Д. Григорьевым
в 1899—1901 гг.
с напевами, записанными посредством фонографа
Том III
Часть IV: МЕЗЕНЬ
ЧАСТЬ IV
МЕЗЕНСКИЕ БЫЛИНЫ (СТАРИНЫ) И ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕСНИ
ОТ СОБИРАТЕЛЯ
В третий том «Архангельских былин и исторических песен» входят старины, записанные мною по реке Мезени в третью мою поездку (в 1901 году). Описание последней находится во втором томе, который содержит 92 старины, записанные мною в то же лето по реке Кулою. <...> В числе приложений к третьему тому находятся: 1) ноты записанных посредством фонографа напевов почти половины мезенских старин, 2) алфавитный список мезенских старин, 3) алфавитный список мезенских старин, записанных с напевами, и 4) обзор 109 вариантов мезенских старин. Кроме того, к этому тому приложена необходимая при исследовании редакций старин карта крайнего Севера Европейской России, составленная мною на основании сборников Киреевского, Рыбникова, Гильфердинга, Истомина, Тихонравова и Миллера, Маркова, Ончукова и моего. Ей предшествует алфавитный указатель упоминаемых в этих сборниках и отмеченных на карте географических названий. <О карте см. пояснение в I томе на Ред.>
Печатание третьего тома, начатое в 1904-м году, продолжалось целых шесть лет. Причина такой медленности лежит в условиях работы Академической типографии, но некоторая вина в промедлении падает и на меня, особенно ввиду моей двухлетней заграничной научной командировки.
Желая сделать собранные мною старины доступными для ученого исследования еще до выхода их в свет, я сообщал их тексты ученым, чем и объясняются ссылки последних в своих работах на номера неизданных еще тогда старин.
Второй том предполагалось печатать в другой типографии одновременно с третьим и закончить печатанием раньше третьего, но <...> третий том выходит ранее второго. Это заставило меня приложить готовую еще в 1904 году карту не ко второму, а к третьему тому. <...>
В заключение считаю своим непременным долгом выразить искреннюю признательность Отделению русского языка и словесности Императорской Академии Наук, принявшему издание моего сборника на свой счет, академику А. А. Шахматову, содействующему выходу этого издания, и академику Ф. Е. Коршу, принимавшему участие в проверке переложенных на ноты напевов и третьего тома. Я сердечно благодарен И. М. Тарабрину, помогавшему мне в просмотре второй корректуры, и моей жене, помогавшей мне в проверке первой корректуры, а также священнику села Оксина Печорского уезда Архангельской губ. о. Вас. Тюрнину, оказавшему мне содействие при составлении карты селений Печорского бассейна.
Александр Григорьев
Москва. Декабрь 1909 года.
Лампожня
Ла́мпожня — большая деревня Дорогорской волости, лежит на большом низменном острове р. Мезе́ни, в 18 ½ верстах выше г. Мезени, в 4 верстах от деревни Николо-Закурской, стоящей при летнем тракте. Через Ла́мпожню проходит зимний тракт из г. Мезе́ни в г. Пи́негу; в ней есть училище министерства народного просвещения и церковь.
Табуев Егор Семенович
Егор Семенович Табу́ев — крестьянин дер. Лампожни, 75 лет, по ремеслу швец, любит выпить. Он женат и имеет взрослого сына. Раньше он ходил на Кеды и другие промыслы. Когда я был у него, он был болен <...> и поэтому не выходил из дому и пел мне с большим трудом, хотя и желал петь. Он пропел мне старину «Отъезд Добрыни и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича». Так как он позабыл старину, то стал петь ее, как следует, не сразу: сначала он мне пропел было конец старины, начиная с прихода калики к матери Добрыни, но потом, после того, как я указал на ненормальность этого, он стал мне петь с начала. Кроме того, он умеет рассказывать про Ставра Годиновича, Франца Левициана и о том, как отвозили дани Батею Батеевичу, о чем слыхал у Прони (Прокопия Шуваева из дер. Нижи). Однажды, по его словам, на Кедах, когда делать было нечего, в одной избушке пристали к Проне, чтобы он спел какую-нибудь старину, но он обещал пропеть ее только в том случае, если Егор Табуев расскажет ему про Франца Левициана. Егор Табуев жил в другой избушке. Пошли за ним и позвали его в свою избу, ничего не говоря о цели зова. Когда он вошел в избу, с него сняли сапоги и заставили рассказывать про Франца Левициана. Делать было нечего. Он рассказал. Тогда Проня пропел про Батея Батеевича.
305. Отъезд Добрыни и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича
Добрынюшка да он Микитиць млад
А пришол-де Добрынюшка к своей матушки:
«Ах, ты матушка моя Офимья Олександровна!
А нащо миня, матушка, ты спородила?
5. Спородила бы меня, матушка, дак серым камешком,
Отнёсла бы меня да во синё море, —
Я лёжал бы там веки да все превечныя».
А и стал прощшацьсе с молодой женой:
«Да прости-тко ты меня, Настасья Викулисьня!
10. А дожыдай-ко меня церес двенаццэть лет,
А подожди ишше лето да ты трынадцыто, —
Хош замуш тогда поди да хоть вдовой сиди.
Не ходи только за Олёшу да за Поповиця,
За просмешника не ходи да ёго бабьёго!»
15. Но прошло-де веть времечько двенаццэть лет,
Да тринаццатой год да он прошол веть тут.
(А Добрынюшка Микитиць млад
Да не видели, как стремена ступил.
Уехал Добрыня во чисто полё!..)
20. А-й ездил во чисто(м) поли Олёшенька Поповиць млад,
А пропустил таку славушку нехорошую,
Що Добрыню видел: под кустиком убит лёжыт.
И прышла ета вестоцъка нерадосьня,
И прышла она к Офимьи да Олёксандровны,
25. К Добрыниной да родной матушки.
А ис Киева женихи да вот приехали,
А Владимер стольнекиефский он веть сватовщиком.
Розговарили Офимью да Олександровну:
«А тепере Добрыни вот жывого нет, —
30. А спусти-ко Настасьюшку: взамуш пойдет
За того же за Олёшу за Поповиця!»
Она здумала Настасьюшка Викулисьня:
«Просидела я типеря да вот тринаццать лет, —
А тяжоло мне коротать будёт веки долгия».
35. И приехала калика перехожая,
А к Добрыниной приехала родной матушки:
«Я веть видел, Добрынина родна матушка,
Я стоял долго с Добрынюшкой Микитицём:
Он жывой веть — да он жывёхонёк!»
40. А
