внимание, но было ясно, что это ненадолго: ровно до того момента, как он вернется с новыми колесами. Придумать вменяемые ответы на его вопросы вряд ли получится, а сказать правду — в принципе не вариант. И что остается?
Вика заметила свое отражение в тусклом, потрескавшемся зеркале и в страхе вздрогнула. Бледное лицо, тени под глазами, ярко-красное платье… В фильме ужасов ей самое место. Или в доме ужасов.
Она прижала пальцы к вискам, постояла так около минуты и решительно встряхнула головой. Нет, никакой паники. Осталось продержаться всего ничего, скоро они уедут. А Лев рано или поздно примет ее версию событий, что бы там Сычев ему ни наплел… Впрочем, лучше не попадаться жениху на глаза хотя бы до тех пор, пока машина не вернется в нормальное состояние.
Утвердившись в последней мысли, Вика вышла из дома и через какое-то время оказалась среди обеспокоенных соседей, пытавшихся отыскать Васю. Делали они это не слишком умело, а с ее появлением и вовсе перестали и резко уставились на нее.
— Салют, — неуверенно пробормотала Вика. — Вряд ли вы меня помните…
— Помним, — почти хором ответили человек десять. Остальные вежливо промолчали, а может, действительно не помнили.
Только сейчас она подумала, что в красном платье смотрится совсем уж вызывающе, но деваться было некуда.
— Хочу помочь. С поисками.
— Ты?! — изумились две старушки. Та, что постарше, перекрестилась.
— А почему бы и нет? Я — неравнодушный гражданин.
Кто-то в толпе насмешливо хрюкнул, остальные тихо вздохнули, но Вика решила не обращать внимания. Она прошла мимо людей и углубилась в еловую рощу, за которой начиналось поле. Когда-то на этом поле дед учил ее запускать воздушного змея, а теперь там бодро зеленела какая-то культура, обещавшая хороший урожай. Роща интересовала Вику куда сильнее: неровная, овражистая поверхность земли наверняка хранила много секретов, а уж ребенку здесь затеряться — и вовсе ничего не стоит. Похоже, остальные сюда еще не добрались, значит, есть возможность стать настоящей первооткрывательницей, а главное — побродить в одиночестве, но у всех на виду, демонстрируя бурную деятельность и сочувствие несчастной семье Женьки.
На самом деле Вика не была уверена, что сочувствует заклятой подружке. Вроде бы давно надо все забыть, но в детстве Женька обладала препоганым характером, а поскольку она еще талантливо сдавала и подставляла других ребят, от взрослых влетало кому угодно, только не ей.
Вика торопливо шагала через рощу, вглядываясь в траву и кусты, и неожиданно заметила ярко-желтый ситец, переходящий во что-то пестрое. Сомнений не было: стиль тети Нади за двадцать лет не изменился. Вика замедлила шаг и начала делать крюк, намереваясь обойти мать Жени по большой дуге, но вдруг подумала, что той может быть нехорошо. Подходить ближе очень не хотелось, однако совесть взяла свое.
— Здравствуй, Вика, — первой поздоровалась тетя Надя. Сидела она на перевернутом пластиковом ведре оранжевого цвета, но из-под широкой юбки его почти не было видно.
— Здравствуйте. Ну… Вы как?
— А сама-то как думаешь? — почти рявкнула тетя Надя, но тут же сменила тон: — Ты извини, столько навалилось…
— Может, позвать кого? — Стоять рядом было неприятно, хотелось поскорее уйти, но ведь просто так ее не бросишь. Выглядела тетя Надя сильно постаревшей, совсем седой, какой-то неаккуратной. До этого момента Вика почти не помнила ее лица, а теперь испытывала странное ощущение, будто вообще не уезжала и не расставалась с любимыми соседями. Когда-то давно дед платил Жениной маме за помощь в уборке своего огромного дома, а та старалась изо всех сил и заодно не упускала возможности повоспитывать Вику.
— У Васи тут шалаш недалеко, — вместо ответа сказала тетя Надя. — Он думает, никто не в курсе, а я как-то в том году ходила по грибы, увидала сорванца. Он, конечно, деру, но я-то внука всегда узнаю, как бы ни убегал… Кажись, и у вас с Женькой такой был.
— Был…
— Вот что вас всех в леса эти тянет, посидеть дома спокойно нельзя…
— Его там нет? — уточнила Вика, хотя и так было понятно, что мальчика там не было.
Тетя Надя горестно мотнула головой.
— А… А ведро вам зачем?
— Думала, может, поранился паразит… В ведре-то тащить сподручнее.
У Вики были серьезные сомнения по этому поводу, но возражать она не стала и повторила вопрос о том, не надо ли кого-нибудь привести.
— Да что там, посижу и дойду. Пусть лучше Ваську моего ищут, не отвлекаются.
Вика вздохнула, понимая, что этот ответ для нее означает, и ушла.
Дома она оказалась уже поздним вечером — после очередного скандала с Женей и поисков врача для ее мамы, у которой подскочило давление.
Лев был предельно мрачен, а с восстановлением имущества возникли проблемы: за нужными запчастями придется тащиться в соседнее село. Он выразился примерно так, только более лаконично, и теперь выжидающе смотрел на Вику. По пути она придумала пару правдоподобных историй о подвигах деда, но выдавать их в мир не было никаких сил, а мысли почему-то занимал пропавший Вася.
— Я поищу во что переодеться, — сказала Вика ровным тоном. — Раз наша эвакуация задерживается, пошарю в вещах деда.
— Того самого, который похитил троих детей?
— Ага, в его. — Надо было подойти ко Льву, обнять его, объяснить, что это все сплетни, но сейчас он казался слишком отчужденным и даже злым, и она не рискнула.
— Ты поэтому не хочешь ребенка?
Вика уже дошла до двери. Она на мгновение замешкалась, но все же продолжила путь, решив не портить себе вечер еще сильнее.
Гардероб деда оказался на редкость скудным: по сути, он состоял из старого спортивного костюма, халата, пары рубашек с коротким рукавом и выцветших брюк, которые он надевал, когда ездил в соседний город. Эти его поездки Вика помнила чуть ли не с младенчества и помнила, как сильно их ждала, ведь каждый раз он привозил что-нибудь вкусное, а то и красивую обновку.
Она взяла рубашку, и в нос ударил знакомый запах: смесь горчицы, моторного масла и древесины. Запах этот был настолько родным, что на глаза навернулись слезы, хотя особой тоски по старику она не ощущала. Торопливо отложив рубашку, Вика стянула с себя надоевшее
