Вам нужно с ним ознакомится.
Третьяк подал Ткачуку лист бумаги. Тот посмотрел.
— Из такой тюрьмы сбежать довольно легко, господин начальник. Здание совсем не приспособлено для такого дела.
— Это бывший конезавод, Антон Иванович.
— Вот и я про это. Сразу могу вам несколько вариантов набросать. Вот так сходу.
— Прошу вас.
Ткачук рассказал, и Третьяк понял, что человек этот может пригодиться.
— И вы это сделаете?
— Легко. Но нужно охрану подготовить, господин начальник.
— Зачем?
— Дак убивать придётся.
— Вот и отлично, — сказал Третьяк.
— Я действительно должен убить охранника?
— Да. Вы сможете?
— Смогу, но я ведь должен сделать это невзаправду?
— Нет, вы действительно свернете ему шею, герр Ткачук. Все должно быть натурально. А вот остальные будут умирать на расстоянии и не по-настоящему. Вы возьмете у мертвого охранника его пистолет и будете стрелять. Патроны будут холостые.
— Я вас понял, Иван Петрович.
— Вы должны еще подумать над планом, Ткачук. О вашем побеге знает весьма ограниченный круг людей. Посему многие будут уверены, что побег настоящий.
— А что потом, Иван Петрович?
— Потом вы уйдете в лес. Вот посмотрите на карту. Вы понимаете карту?
— Да.
— Вот в этом месте будет место вашей дислокации. Здесь есть старая стоянка охотников. Небольшой домик с пристройкой. Его подготовили и у него есть тайный проход. Я вам расскажу про него. Это знаете только вы и больше никто.
— Я вас понял, господин начальник.
— Со стороны тайного хода есть ствол поваленного дерева. В нише справа будет лежать вот этот камень, Ткачук. Посмотрите.
— С виду просто булыжник.
Третьяк разъединил две половины камня и показал углубление по центру.
— Здесь вы будете оставлять для меня донесения. Донесения будут составлены как любовные записки. Если вас выследят и раскроют, окажется, что вы просто встречались с женщиной.
— У меня давно не было бабы, простите женщины, Иван Петрович.
— Это упущение мы исправим, Атон Иванович. И ваши послания будет забирать женщина, с которой у вас действительно будут отношения.
— Да?
— Вот видите, как я о вас забочусь.
— А когда она будет?
— А вас не интересует, кто она и как выглядит?
— Да мне сейчас хоть хромую и косую, герр начальник. У меня бабы полтора года не было. А я до этого дела сильно охочий был.
— Не стоит посвящать меня в подробности вашей личной жизни, Антон Иванович. Завтра я устрою вам встречу с женщиной.
Третьяк положил фото перед Ткачуком. Тот схватил его, рассмотрел, и поднял глаза на Третьяка.
— Вот за это особое спасибо, герр начальник!
— Я ничего не стану для вас жалеть, Ткачук. Мне нужно чтобы вы хорошо делали свою работу.
— Я готов.
— С вами вместе из лагеря отправили двоих ваших коллег — тоже провокаторов. Вот посмотрите на эти фото. Вы знаете их?
— Да, — кивнул Ткачук. — Дела этих людей я видел в лагере у Кауфмана.
— А они вас знают?
— Лично мы не знакомы. Я видел только их личные дела. Оберштурмфюрер Кауфман давал мне это читать. Это лагерные агенты Халюта и Малявин
— Что скажете о них? — спросил начальник полиции.
— Халюта еще ничего. А вот Малява сопляк. Ненадежный человек. Сразу продаст ежели на него надавить.
— А мне он показался довольно умным человеком.
— Все книжки пересказывал. Про это многие из его барака говорили. Человека убить не сможет. Кишка тонка.
Третьяк не согласился с мнением провокатора, но спорить не стал. Он решил, что выбрал командиром группы Ткачука удачно. Такой человек и был ему нужен.
«Итак, все отобранные Дитмаром люди для задания подходят. Старший Ткачук. Халюта и Малявин пока ничего о Ткачуке знать не будут».
Начальник полиции должен был выяснить еще одно. Потому задал этот вопрос в самом конце разговора:
— У меня есть еще один важный вопрос, Ткачук.
— Готов ответить.
— Халюта и Малявин могут знать о вас? О том, кем вы были в лагере?
— Нет, — сразу ответил Ткачук.
— Вы в этом уверены? Ведь Кауфман давал вам их личные дела. Мог он дать кому-то из них ваше дело, Ткачук?
— Нет. Кауфман держал меня на особом положении.
— Вас всё равно рассекретили, — напомнил начальник полиции.
— Это так. Однако Халюта и Малявин про меня ничего не знают.
— Вы поймите, господин Ткачук, от этого обстоятельства может зависеть ваша жизнь там. И пока еще не поздно заменить кого-то из них.
— Ни Халюта, ни Малявин про меня не знают, господин начальник.
— Хорошо. Значит на этом и остановимся…
* * *
Управление службы СД Брасовского округа
Майор фон Дитмар.
Декабрь, 1941 год.
Штурмбаннфюрер фон Дитмар ждал начальника уголовной полиции Третьяка. Тот должен представить разработанный план по созданию ложного партизанского отряда в окрестностях Локтя.
Этой операции он придавал большое значение. И даже приготовил ряд акций, которые смогут провести эти «партизаны», дабы уверить советскую сторону, что отряд настоящий. Но сейчас главная часть именно та, что готовил Третьяк.
— Вы выполнили задание, герр Третьяк?
— Да, герр фон Дитмар. План готов и люди готовы работать по этому плану.
— И как вы нашли тех людей, которых передали вам из лагеря?
— Поначалу мне они не понравились, но потом я понял, что они могут подойти для миссии.
— Кого вы выделил в руководители?
— Ткачука.
— Уголовника?
— По моему мнению, он подходит больше всего. Малявин слишком мягкотелый. И трус ко всему. А Халюта слишком глуп, но он хороший исполнитель. Этот может убивать.
— Но Малявин довольно хороший артист.
— Это в нём есть, герр фон Дитмар. Но лидерских качеств и умения принимать решения — нет. А вот уголовник Ткачук весьма изобретателен. И я даже не стал бы скрывать эту часть его истинной биографии, герр фон Дитмар.
— Вы о чем?
— Не стоит скрывать его уголовное прошлое.
— Но кто доверит важный пост уголовнику?
— А мы создадим такие условия, что этот пост доверят именно ему.
— Может местные и согласятся признать его лидером. Но нужно чтобы в этот отряд поверила и Москва.
— Москва сможет потом прислать своего руководителя в отряд. Нам главное его создать.
Дитмар отметил, что в словах Ткачука есть резон. Возможно, что план стоит подкорректировать.
— Хорошо, а что план побега?
— Его как раз придумал сам Ткачук. И сделал это только после первого беглого взгляда на план нашей тюрьмы. Придется пожертвовать одним охранником. Его убьет сам Ткачук. И все, кто побежит с ним, должны увидеть настоящую смерть.
— И кем вы хотите пожертвовать?
— Есть у меня полицейский с наклонностями настоящего садиста. Заключенные уже успели его возненавидеть. Это укрепит положение Ткачука.
— Вы правы, Иван Петрович. И мы, после того как
