обрётшая разум… Она жаждет тепла Жизни также, как скверна жаждет человеческой живой энергии. А что она может дать взамен? Любовь? Но кому нужна любовь от такой, как она?
Она отстранилась из объятий – деревянная, точно окоченевшая. Печаль душила. Уж лучше бы Жизнь и дальше держался от неё на расстоянии. Зачем он хочет помочь? Зачем выбрал её в напарники? Уж лучше бы игнорировал или даже издевался, чем был таким… таким близким, взволнованным, виноватым, заботливым. Разве он забыл, насколько они разные? Разве забыл, с кем имеет дело?
Смерть отвернулась от растерянного Жизни, отошла на несколько шагов. Подняла взгляд на скамью, где задыхался старик. Скверна хорошенько его потрепала, почти лишив жизненной энергии. Теперь ему недолго осталось.
Каждую секунду чувствуя тяжёлый взгляд Жизни на своих плечах, Смерть подошла к старику. Фонарь над ним мерцал, как закатное солнце. Она медленно протянула руку и прикоснулась к морщинистому лбу, разрывая связь души и тела так же просто, как если бы это была паутинка.
Когда освобождённая душа улетела в небо, Смерть повернулась к Жизни. Он успел подойти ближе и теперь хмуро взирал на умершего:
– Его срок ещё не пришёл, – определил он.
– Не пришёл… Но Скверна внесла правки.
– За ним оставалось ещё шесть лет. Шесть долгих лет, – сказал Жизнь, обвиняюще сверля Смерть горящими глазами. – А ты просто забрала их у него. Ты могла попытаться.
– Нет, не могла. И не стала бы, даже если бы такая возможность была. Эта душа подошла к грани, созрела для смерти, и я – Смерть, – за ней пришла, вот и всё. А вот если бы ты меньше болтал и тщательнее искал бы тварей, то мы успели бы уничтожить их до того, как они украли энергию этого человека.
На самом деле Смерть сомневалась, что их разговор на что-то повлиял, но ей было так больно от печали, что захотелось оттолкнуть жизнь. Тоже сделать ему больно… Чтобы он понял с кем имеет дело, чтобы не был таким добрым и заботливым. Чтобы не смотрел так, будто понимает.
Жизнь потух. На его лицо набежала тень, он сжал губы так сильно, словно ему под сердце загнали иглу. В светлых глазах вспыхнули и погасли звёзды, руки бессильно опустились.
– Ты права, – сказал он тихо. – Я был слишком беспечен. Это полностью моя вина. Тут есть ещё скверна? Чувствуешь её?
Смерть отрицательно мотнула головой. В груди давило, ныло… Сцепив зубы, она ждала, что Жизнь телепортируется в Поднебесье, но он не торопился, точно хотел ещё что-то сказать. Лицо у него стало совсем бледным, почти как у самой Смерти, а в воздухе запахло грозой:
– Знаешь, – выдохнул он, поднимая взгляд, – я ведь каждую жизнь ощущаю. Если глаза закрыть – точно огоньки горят. А когда кто-то из них гаснет – всегда это чувствую. Каждую секунду кто-то умирает там и здесь, но когда жизнь, вот так запросто, обрывают прямо на глазах. Сложно оставаться спокойным. Я думал, поймаю тебя на чём-нибудь. Увижу, как ты нарушаешь равновесие ради прихоти, но, похоже, это я сам виноват. Сам убиваю, когда медлю, когда позволяю существовать скверне… Ты единственная показала мне эту правду. Я бы хотел… и дальше с тобой ходить на охоту. Мне нужно привыкнуть, что души уходят. Иначе я до конца времён буду валить на тебя свои неудачи. Это было бы нечестно, как думаешь? – он невесело хмыкнул. – А параллельно мы могли бы разобраться с твоей печалью. Ну, что скажешь? Мир?
В полном ужасе Смерть взирала на то, как Жизнь протягивает ей руку. В груди жгло. Как это вообще было возможно? Она обвинила Жизнь в худшем, прямо на его глазах оборвала нить души. Она обнимала его, желая большего, и после всего этого Жизнь хочет пожать ей руку?
Разве он не понимает кто перед ним? Лгунья. Гнилая душа! Она хотела его задеть, а он предлагает ей мир.
Смерть трясло. Ей казалось, что если она прикоснётся к Жизни, то замарает его своим мраком, обожжёт холодом, оставит грязный отпечаток на светлых пальцах. В живых горит огонь, но Смерть создана из тьмы, в ней лишь мерзлота, жадная до чужого тепла. По сравнению с Жизнью, она пустое место. У неё нет права даже находится рядом с ним, не то что прикасаться.
– Нет, – Смерть отпрянула, её голос был хриплым, а лицо горело так, словно в него плеснули кипятка. – Ты не понимаешь, – она не знала, что сказать, как объяснить этому прекрасному ангелу перед ней всё то, что бушевало внутри. Печаль выла, круша и сжирая преграды, которые она так долго возводила. – Ты не виноват… это я… Мне…
Жизнь обеспокоенно смотрел на неё, должно быть, печаль вылезла на лицо Смерти скорбной маской. Выносить этот полный волнения взгляд стало просто тяжело.
– Извини, – выдавила Смерть, и как последняя трусиха телепортировалась прочь.
– Я не хочу тебя видеть, – крикнула перед тем, как раствориться в воздухе.
Она перенеслась в Поднебесную, на самый её край – туда, где никто не стал бы её искать. Особенно Жизнь.
Ветер теребил чёрную косу, солнце светило ярко, но внутри Смерти было темно и душно, как в колодце, а на самом дне горько плакала печаль, и слёзы, против воли, пробились к глазам.
Опустившись на землю и обняв острые колени, Смерть заплакала.
Глава 5
До вечера Смерть бродила по пустошам Поднебесной, пытаясь утихомирить разбушевавшуюся печаль. А когда та, наконец, поутихла, ангел отправилась разгребать заброшенную работу.
Несколько раз она ловила себя на том, что забывала, куда и зачем телепортировалась, а один раз обнаружила, что стоит на крыше многоэтажки, не помня, как там оказалась. Всё это были признаки разрастающейся печали, которая понемногу перехватывала контроль. Быть может, уснув сегодня, Смерть уже не проснётся собой?
Отгоняя дурные мысли, Смерть, пыталась излечиться работой. Два дня она прожила, точно на автомате, ни разу не остановившись даже на сон. Она думала, что Жизнь попытается найти её или расскажет кому-нибудь о болезни. Но никто её не беспокоил, словно Жизнь вовсе забыл о существовании Смерти. И тогда заволновалась уже сама Смерть.
Сердце сжало нехорошее предчувствие. Ведь если подумать, то она оставила Жизнь возле разлома. Что, если оттуда появилась новая волна скверны? Что, если твари застали ангела врасплох?
Первым делом, Смерть перенеслась к дому Жизни, но там его не оказалось. Можно было заглянуть к Мудрости, но было боязно, что он обнаружит печаль. Оставалось пойти к Любви. Она обожает Жизнь и должна
