телефонных аппарата в стиле ретро, черные, с крутящимся дисками, остальную часть занимали стопки бумаг — правая от финансовых организаций, левая — высотой чуть поменьше — от промышленности сектора империи Осинина.
Она так хорошо знала этот кабинет, что могла бы описать его с закрытыми глазами: мраморные стены с пилястрами, украшенными золотой лепниной, шикарный камин, барочная мебель из Италии — все вычурное и блестящее.
«Как сама Лена».
Вероника поймала себя на том, что ей нечего сказать отцу. Он все знает и ему плевать. Партнеры решили укрепить свои отношения, породнившись. Папа женат вторым браком на дочери чиновника из финансового сектора, дядя Корина — генерал ФСБ, а она просто клей. Ничего личного, ее чувства не имеют значения и никогда не имели.
«Как и я сама».
— Мне звонил Корин, он недоволен.
Вероника подняла взгляд.
— Считает, что я слишком на тебя давлю. Запретил мне впредь тебя расстраивать.
— Понятно.
— Ах, тебе понятно!
Потом пришлось выслушать, что без фамилии Осинина она никто и звать никак, если вышвырнуть неблагодарную девчонку из дома — она сдохнет под забором. Рациональная часть говорила, что папа говорит со зла. Все неправда: да, звезд с неба Вероника не хватала, но и косяков не было. Из банка «Осининъ» она ушла до того, как дела пошли совсем плохо, так что у нее чистая трудовая книжка и кое-какие связи остались.
«Вполне достаточно, чтобы прокормиться», — говорила она себе в тяжелые минуты.
Да, Ника может встать на ноги. Такой роскоши, конечно, не будет, неприятно снижать уровень жизни. Наверняка неприятно, но она сможет выжить.
Только кто слушает эту рациональную часть? Вероника была уверена, что отец прав. С такими данными у неё два пути — стать куклой во имя семейных интересов, либо…
Ледяной страх сжал легкие. Ее подруга Юля в похожей ситуации пошла с друзьями в клуб, Веронику не позвала, более того, рассказала всем, что они поссорились, и категорически запретила звать ее с собой. В клубе Юлечка пила текилу и нюхала кокаин, подходила к разным дилерам, чтобы никто не догадался. Ее не спасли. А наутро Ника получила прощальное письмо.
«Так будет лучше, — писала ей Юля. — Поверь и прости».
Но она не желала ни прощать, ни верить. Гнев, бессилие, боль требовали выхода. С этим письмом Ника пошла на телешоу, где рассказала все как есть.
— Вы ее убили, господин Фролов, — обратилась она к отцу подруги, глядя прямо в камеру.
Это был единственный способ до него докричаться. Номера друзей дочери он добавил в черный список, схоронил Юльку тайно. О смерти подруги компашка узнала из желтой прессы.
Когда известный телеведущий захотел снять передачу о смерти дочери крупного девелопера, принять участие согласилась бывшая домработница, знавшая Юлю с рождения, и компания друзей за исключением Эллы. Та уже лежала в клинике. В студию не пришли ни отец с матерью, ни старшие братья. Вероника не сомневалась, что все они посмотрят выпуск, поэтому высказала все в максимально резких выражениях. Умничка оператор взял крупный план. Что тут началось! Сценарий про деток-мажоров и их дурные страстишки полетел к чертовой матери.
— Ты хочешь отомстить?
— Да, — твердо ответила она. — Я хочу отомстить за свою подругу, именно поэтому я говорю правду. Нет ничего страшнее правды.
Тем же вечером Нике позвонила Юлина мама. Она плакала и благодарила за то, что «хоть кто-то высказал этому надутому индюку что он такое». На вопрос «могу ли я чем-то помочь», ответила, что улетела из страны, посещает психоаналитика из эмигрантов, который специализируется на помощи родственникам самоубийц, жертв насилия и несчастных случаев.
Отца подруги Вероника встретила в торговом центре через пару недель после выхода той передачи. Он постарел лет на десять. Узнав Нику, мужчина развернулся и быстро пошел прочь.
Мысли Вероники кружились вокруг Юли. Она вспоминала синие глаза подруги, ее смех, те нелепые ситуации, в которые они попадали. Например, как однажды в клубе они перепутали женский туалет с мужским и как симпатичный парень уговаривал их проходить и не стесняться.
А еще Ника вспомнила разговор со своим отцом после выхода передачи.
— Зря ты так, — сказал папа после просмотра. — Мне жаль твою подругу. Бедняжка не заслужила смерти, но ведь ее не вернуть.
— Я хотела, чтобы он понял, что сделал. И он понял.
— Прекрасно! — разозлится отец. — Он понял, а я контракт потерял!
— Заключишь с кем-нибудь другим. Он, что, единственный девелопер города?
Контракт — вот все, что отца интересовало. И если брак с Кориным, он же брак, не состоится из-за суицида невесты, Осинин будет сожалеть только о контракте. Вероника была в этом уверена.
«Пойми и прости».
О да, теперь она понимала, и это понимание пугало до дрожи в коленках. Безысходность давила на грудь, не давая дышать.
«Должен быть другой выход, — сказала она себе. — Должен. Оставим самоубийство в качестве плана Б».
Стало легче. Запасной аэродром помогает обрести душевное спокойствие, даже такой поганый аэродром. По крайней мере она могла думать и строить планы.
Тут же родился план В: можно повторить свой теледебют, спровоцировать родимого папочку на еще один такой разговор и явиться в студию с записью, запикав предварительно фамилию «Корин». Ее жених — осторожный человек, избегает публичности, он отстанет, не будет рисковать, только тогда папочка наверняка выполнит свою угрозу и выкинет ее из дома.
«Это плохо, очень плохо».
Но ведь лучше суицида, верно? Верно, но все еще недостаточно хорошо. План Г казался предпочтительнее.
Глава 9
Вероника нарядилась в маленькое кожаное платье без бретелек, впереди сверкала металлическая молния от груди до самого низа. Наверное, не самый подходящий лук для визита в банк, но она собиралась встретиться с бывшим одногруппником.
«Пусть он увидит меня такой, как прежде».
Да, так она выглядела в универе — длинные черные волосы, пухлые губки, дерзкий прикид. Отражение в зеркале почти прежнее, однако Вероника больше не наивно самоуверенная студентка. Та ни за что
