года… Будто проклятье какое-то! Меня вчера лишили прав на три года».
Она вспомнила, как по дороге к машине Корина случайно увидела свое лицо в отражении тонированного стекла. Выражение было точь-в-точь как у папиной любовницы после суда.
«Да, теперь я понимаю ее чувства».
Веронику тоже лишили любимого дела. Того, что получалось, единственного, что приносило азарт и ощущение победы.
Кажется, вчера она рассказала обо всем Корину. Все про себя выложила от начала и до конца. Они перемещались из бара в бар. Вначале он позволил выговориться, не перебивал, слушал и даже сочувствовал. Потом начали говорить о них. К тому времени Вероника настолько опьянела, что не могла вспомнить ни слова, зато хорошо запомнила сон, который прислонился после того разговора:
Пригрезилось, будто они сидят на низком диванчике в полутемном ресторане, от других посетителей их отделяет красный тканевый навес в виде шатра. Играет негромкая музыка, Корин придвинулся совсем близко, хрипло шепчет в самое ушко:
— Нет, не бойся. Не бойся, я не стану тебя ломать.
— Конечно, не станешь. Ты просто тихо и незаметно съешь меня по кусочкам.
Он обнял крепче, вторая рука легла на колено, слегка сжала и поползла выше.
— Тебе понравится то, что я с тобой сделаю, обещаю.
Вероника вздрогнула и попыталась отстраняться. Безуспешно, рука, обнимая за плечи, держала крепче ремня безопасности.
— Брось, девочка, ты же любишь риск. Что может быть опаснее меня?
— Ничего.
— Страх увеличит удовольствие, — прошептал он на ушко и начал целовать шею.
— Тебе или мне? — задыхаясь, прошептала она.
— Обоим, — выдохнул он в ямочку над ключицей.
— Ты хоть поцелуй меня, что ли…
Он нетерпеливо впился в губы, уложил ее на низкий диванчик возле стола, наваливаясь сверху всей тяжестью.
«Попалась. Теперь он сделает со мной все, что хочет».
Эта мысль возбудила еще сильнее.
С тем и проснулась. Сон был таким реальным, что она чувствовала его руки на теле, ощущала запах его туалетной воды… и желание. Она не хотела признаваться самой себе, что жалела о раннем пробуждении. Во сне можно, во сне неопасно.
«Нет! — сказала она самой себе. — Нет, нет, нет. Я не позволю так с собой обращаться!»
Глава 8
С большим трудом Вероника заставила себя встать с постели. Вчера Корин заставил ее выпить горсть активированного угля и запить целой бутылочкой минеральной воды, поэтому утро обошлось без похмельной дурноты и головной боли, однако самочувствие было так себе.
Наскоро приняв душ, она позвонила в салон красоты, записалась в барокамеру, потом на крио. В целом день не предвещал проблем — все плохое случилось вчера.
«Но пришла беда — открывай ворота».
Стоило выйти из комнаты, нашелся повод для возмущения. Семья снова напомнила, что не собирается с ней считаться. Черт, они просто указали пальцем и выдали распоряжение: «Выходишь замуж за этого».
Как будто у нее нет права голоса, как будто она не человек, а собственность семьи Осининых.
Дело было так — более-менее приведя себя в порядок, надев любимый спортивный костюм, она спустилась в холл и наткнулась на Лену, которая объявила, что вечеринка в честь ее помолвки состоится в субботу. Разумеется, никакой прессы, Корин предпочитает держаться в тени, даже гости не знают, зачем их пригласили.
— Это будет сюрприз, — сияя улыбкой, сказала мачеха.
Вероника устроила дикую истерику. Она кричала и топала ногами, говорила, что не согласна и никогда, никогда не согласится. На крики вышел отец, узнав причину скандала, пожал плечами и сказал:
— А кто тебя спросит?
Как она орала! Обещала устроить на приеме такой скандал, что долго не забудут. Устроить очередные гонки или секс-оргию со сливом в интернет. Никто не впечатлился.
Тогда она попыталась бежать. Сняла всю наличку с карты и купила билет до Барселоны.
«Почему нет?»
Весна тут преунылейшая — серо, грязно и солнца нет. Может быть, поэтому ей все не нравится. А в Испании весело и ясное небо круглый год, конечно, купаться еще рано, зато тусовки, шопинг, новые впечатления.
«И плакала моя помолвка».
По дороге в аэропорт ее преследовал большой черный внедорожник, от которого никак не получалось уйти: подаренная папой после окончания университета машина была красивой, но слабой. «Дамская игрушка», как про себя звала ее Вероника. Нормальные машины «Мерседес-Бенц S 63» и старенький «БМВ» отец запер в гараже, категорически запретив охране пускать туда свою непутевую дочь. Однако он забыл о крошке «Пежо», которая стояла в другом гараже.
«Или не совсем забыл?»
На одном тихом перекрестке перед ней вырос второй «Гелендваген», пришлось тормозить. Из передней машины вышли двое, бесцеремонно пересадили ее на заднее сиденье и повернули обратно в город.
Тут она сломалась и впервые в жизни сама позвонила Корину. Выяснилось, что жених тут не при чем, люди не его, более того, он совсем не против ее Евротура. Сказал, что у него связи по всему миру, так что нет смысла препятствовать. Ника расплакалась.
— Солнышко, ты чего? Ну же, тихо, милая, не плачь.
Ей отчего-то представилось, как он широкими шагами ходит по просторной спальне перед панорамным окном с видом на сосновый бор и гладит телефонную трубку — по крайней мере, его голос ласкал. И от этого плакать хотелось еще сильнее.
— Да что с тобой такое?! Расстроилась из-за того, что опоздала на самолет? Хочешь, я забронирую для тебя другой? Полетишь куда хочешь. Ну же, милая, не плачь, я сделаю все, что ты захочешь.
— Я хочу, чтобы от меня отстали! — прокричала она и бросила трубку. Ее привезли домой, доставили прямо в папин кабинет. Именно доставили, как посылку: два бугая подхватили под руки и практически внесли к боссу.
Она сидела напротив папы на дурацком стуле, который прибежал сюда из другого гарнитура, да так и остался на ПМЖ. Вероника смотрела пустым взглядом на разделявший их с отцом письменный стол, изукрашенный позолоченными завитушками. Справа стояли два черных
