class="p1">– Куриос, она…
– Ни слова! – оборвал его Перикл и повернулся к женщине, как будто вопрос был решен и не подлежал дальнейшему обсуждению.
Аттикос сдержался, и уголки ее рта дрогнули, хотя она и попыталась скрыть усмешку под завесой волос.
– Чего ты хочешь? – спросила она Кимона, и в ее голосе проскользнула нотка любопытства.
– Сначала скажи мне свое имя.
– Фетида, – пожала она плечами.
– Как мать Ахиллеса?
Она кивнула, и Кимон улыбнулся:
– Это старое имя – имя силы. Что ж, Фетида, мы ищем гробницу… возможно, храм. Старый, заброшенный и, вероятно, заросший. Где-то на острове. Мой отец сказал, что слышал об этом.
Он подождал, видя, что она задумалась. Глаза ее блеснули, когда он заговорил о гробнице, и Кимон затаил дыхание. От волнения у него перехватило горло.
– Ты видела что-то похожее?
– Может быть, – снова пожала она плечами. – На северной стороне, там, на высоких холмах, есть старая могила. Дети, бывает, играют возле нее.
– Скажешь, как туда добраться? Мы за этим и пришли. Остальное нас не интересует.
Голос его смягчился, как будто Кимон успокаивал дикого оленя. Женщина смотрела на него, словно не могла отвести глаз, и Перикл, к своему удивлению, ощутил укол ревности. Это же он спас ее от Аттикоса! Он свободен, в отличие от Кимона, у которого в Афинах молодая жена, уже беременная первым ребенком. Но темные глаза женщины видели только его друга.
– Я могу показать ее тебе, – сказала она.
4
С восходом солнца молодая женщина повела афинян на другую сторону долины. Вести ее Кимон поручил все еще хромающему Аттикосу. Тот от злости сильно ущипнул проводницу за руку. Перикл заметил у нее на коже бледные следы пальцев, но решил ничего не говорить, пока оставался шанс, что Фетида может убежать, оставив их вдалеке от остальных. Аттикос, похоже, все еще страдал от раны на ноге, хотя и перевязал ее. По пути через долину он донимал Фетиду угрозами и обещаниями расправы, вынуждая ее держаться от него по возможности дальше.
Путь лежал через густой подлесок и рощи оливковых деревьев, таких же древних, как сам остров. Дважды на глаза им попадались низкорослые жилистые пони, разбегавшиеся при виде вооруженных людей. Прогулка была бы даже приятной, не будь столь серьезной ее цель. Поглядывая на солнце, они старались не отставать.
Возможность увидеть гробницу Тесея так захватила Кимона, что он отправился в путь, оставив бо́льшую часть войска. Думая об этом, Перикл прикусил губу. Кимон был старше его на десяток лет, что не помешало ему совершить ошибку, более свойственную юнцу. С собой они взяли только шестерых гоплитов, остальные ждали в долине или вернулись охранять корабли.
Ведя отряд по козьей тропке, тянувшейся по земле едва заметной нитью, Фетида добралась до гребня и, сбалансировав на крутом склоне свободной рукой, без колебаний двинулась дальше. Аттикос поспешил за женщиной, но раненая нога подвернулась, и он сердито дернул Фетиду за руку. Она вскрикнула и замахнулась на обидчика, который не в первый уже раз поднял кулак. Перикл, угрюмо наблюдавший эту сцену, не выдержал.
– Аттикос! – рявкнул он, употребив голос как оружие и позабыв, что они находятся на враждебной территории.
Ближайшие холмы повторили окрик сухим, трескучим эхом, и двое гоплитов, следуя за ним, растерянно повернули голову. Остальные на мгновение замерли, как статуи, потом, поняв, что это было, ухмыльнулись. Перикл давно выработал годный для поля боя командный голос.
Аттикос, никак не ожидавший подобного, недоверчиво выругался.
Еще одна ошибка, свойственная молодости, только на этот раз его собственная. Раздражение усилилось, когда Перикл почувствовал, как вспыхнуло лицо. А все из-за Аттикоса, поставившего их обоих в неловкое положение перед Кимоном.
В наступившей тишине, чувствуя на себе взгляды остальных, Перикл шагнул вперед, жестом отстранил Аттикоса и взял Фетиду за руку.
Она внимательно посмотрела на него из-под завесы каштановых волос и, казалось, улыбнулась. Интересно, когда она в последний раз мылась?
– Он больше не обидит тебя, даю слово, – сказал Перикл, намеренно не обращая внимания на Аттикоса, стоявшего всего в паре шагов от него.
В ответ на ее быстрый и беспокойный взгляд Аттикос фыркнул, но, совладав с обидой и злостью, отошел в сторону, оставив Перикла с пленницей.
– Ты не убьешь меня, когда мы доберемся до гробницы? – спросила она.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Нет. У меня есть сестра и мать, которые никогда бы меня не простили. Тебе не сделают ничего плохого.
– Твой друг сказал, что я буду у него… как жена… – сказала она и густо покраснела.
Перикл подумал, что и сам, наверное, выглядит таким же смущенным.
– Он мне не друг, так что это… ничего не значит. Нам туда?
Фетида кивнула и начала спускаться по склону. Гоплиты потянулись следом. В какой-то момент, оказавшись между выступающих из земли камней, она заколебалась. Женщине нужны были обе руки, и Перикл отпустил ее запястье, но остался рядом, готовый броситься за ней, если она побежит.
Будто прочитав его мысли, пленница покачала головой:
– Я покажу вам гробницу. Потом вы уйдете. Он так сказал.
– Если это гробница, нам нужно посмотреть, кто в ней лежит. Кроме этого, нас ничто здесь не интересует. Когда-то, давным-давно, здесь умер великий человек. Скирос важен для нас только поэтому.
Теперь они шли по заросшему папоротником склону. Откуда-то появились странные черные мухи, которых, казалось, привлекала обнаженная кожа. Одна из них укусила Перикла, и он, отмахнувшись, потер кровавое пятно на предплечье.
– Когда мы уйдем, ты останешься здесь, на острове? – спросил он.
Аттикос подтянулся ближе и был теперь всего лишь в нескольких шагах от Перикла. Кимон замыкал шествие, поэтому не слышал, как Аттикос, болтая с гоплитом, предположил, что «молодой куриос попался на ее прелести, как рыба на крючок».
Слышно было прекрасно, но произнесено вполголоса. Перикл поймал себя на том, что невольно сжал кулаки, и усилием воли заставил себя разжать их. В этой ситуации приходилось делать вид, что не слышишь мелких оскорблений, пусть даже нацеленных на то, чтобы уязвить или высмеять. Он уже решил, что разберется со всем потом. Если отец поручил Аттикосу прикрывать его спину, то, может быть, пришло время снять эту защиту и постоять за себя. Цена за нее оказалась слишком велика. Оглянувшись поверх висящего на плече щита, он увидел, что Аттикос наблюдает за ним с кривой усмешкой.
– Ты как там? Все в порядке? – спросил Перикл.
– Да, куриос. В полном порядке и смотрю в оба, – ответил Аттикос с нескрываемой дерзостью.
Он все еще злился из-за того, что на него наорали перед
