Кармен ненавидела подобные тупые оправдания. Ей казалось, что, если делаешь что-то по принципу «ах, жизнь такая короткая, надо все успеть», можешь быть уверен: жизнь достаточно длинная, что бы наказать тебя за этот поступок.
— Мы думали, что пройдет по меньшей мере год или даже два, прежде чем мне удастся забеременеть. Мы и не мечтали, что все случится так быстро. Ведь мне почти сорок один год.
Кармен неуверенно кивнула, высчитывая, забеременела мама до или после свадьбы.
— Я поняла, что беременна, только на третьем месяце. Я… я просто поверить не могла и стала думать, как бы тебе сказать. Все это очень… запутанно.
Запутанно. Не самое подходящее слово.
— Ведь как раз тогда были твои экзамены, выпуск ной, — продолжала Кристина. — И я не хотела… м-м-м… отвлекать тебя подобным известием.
— Хорошо, а ты собиралась мне сказать до того, как он родится?
Кристина отшатнулась, словно от удара:
— Конечно, я хотела сказать тебе в эти выходные.
— Вы уже знаете, кто это?
— В смысле — мальчик или девочка?
Кармен кивнула.
— Нет. Мы подождем, пока малыш родится.
Кармен снова кивнула, зная, что ребенок окажется девочкой. По-другому просто быть не может.
— А родится он… — Кармен уже высчитала, что будет это в районе ее собственного дня рождения, но хотела оставить слово за мамой.
— Где-то в конце сентября, — сказала Кристина, испуганно глядя на дочь.
Умом Кармен понимала, что, как ни крути, это счастливая новость. С седьмого класса Кармен боялась того дня, когда уедет в университет, а мама останется одна в пустой квартире и будет жевать размороженную еду изо дня в день. А теперь оказывается, что в сентябре Кармен покинет счастливую пару с новорожденным ребенком.
И кроме того, Кармен получит братика или сестричку, о которых всегда мечтала. Будь она взрослой и мудрой, она бы искренне порадовалась за маму, обняла бы ее и поздравила. Но, к сожалению, Кармен не была ни взрослой, ни мудрой.
— А знаешь, все очень удачно получается, — монотонно, стараясь, чтобы голос звучал как можно более безразлично, произнесла Кармен. — Ведь можно будет поселить малыша в моей комнате, вер но? Я уеду как раз до того, как он родится. Отлично спланировано.
Губы Кристины задрожали.
— Никто ничего не планировал!
— А еще можно вместе праздновать наши с ним дни рождения. Классное совпадение, правда?
— Кармен, ничего смешного в этом нет. — Крис тина с грустью смотрела на дочь. — Мне кажется, все очень серьезно, и я понимаю, какие у тебя по этому поводу могут быть сложные чувства.
Кармен отвела взгляд. Она знала, что ведет себя глупо, что расстроила маму, но хотела сделать еще хуже.
Да уж, чувства у нее, конечно, непростые, а мысли и того подавно — они роились в мозгу Кармен, все усложняясь и усложняясь.
Она молча отдала маме витамины и ушла, решив не говорить, что банка побывала в унитазе. Пусть ест на здоровье.
В эту минуту Кармен ненавидела себя, но маму ненавидела чуточку больше.
О, Карма!
Обещаю, что не буду тебя поздравлять и напоминать, как ты всегда хотела братика или сестричку. Я сама через это прошла. Знаю, тебе больно. В смысле — не проще ли им было завести собаку?
Надеюсь, от мармеладок тебе станет веселее — по крайней мере, на час. А когда эффект пройдет, я тебе еще пришлю. Ты лучшая!
Тибби
В воздухе Академии футбола витало что-то странное. Бриджит всю трясло, а в голове царил хаос — хаос, от которого ей хотелось избавиться. Хотя нет, избавиться как раз не хотелось, но хотелось, чтобы захотелось избавиться. Да, пожалуй, так.
Зал был обит сосной. Широкие доски на стенах, средние на полу и тонюсенькие на потолке. Он потихоньку заполнялся тренерами, администратора ми и другим персоналом лагеря. Дети должны были приехать только на следующий день. Бриджит вглядывалась в лица этих людей, и почти каждое казалось ей знакомым.
— Би?
Диана звала ее, но Бриджит не обернулась. Диана — верный друг, но раз сейчас она что-то скрывает, придется выяснить все самостоятельно.
В углу стоял стол с бутылками лимонада, кофеваркой, горами покупного печенья и пакетами овсянки с изюмом.
Что переполняло сердце Би? Страх или надеж да? Вдруг она почувствовала, что слева стоит кто-то очень знакомый. Она не знала, как это определила, ведь он стоял слишком далеко, чтобы она могла его видеть. Бриджит повернулась, и у нее потемнело в глазах. Неужели это он? Ну конечно, он! Неужели это действительно он?
— Бриджит!
Да, это, несомненно, он. Его темные глаза под соболиными бровями. Он стал выше, взрослее, но все-таки совсем не изменился. Удивлен ли он? Или рад? Или раздосадован?
Би подняла руку, словно защищаясь от удара.
Он же явно хотел ее обнять, но не решился преодолеть искаженное пространство между ними.
Надо было что-то сказать, но она только молча смотрела на него. В общем, она никогда не заботилась о том, чтобы соблюдать приличия.
— Как ты? — спросил он наконец. Би вспомнила, что он всегда был очень искренним, и это ей в нем безумно нравилось.
— Я — я в шоке, — честно ответила она. — Я не знала, что ты здесь тоже будешь.
— А я знал. — Он откашлялся. — В смысле, что ты здесь будешь.
— Откуда?
— Пару недель назад по почте рассылали список тренеров.
Бриджит чертыхнулась про себя. Ну почему она не читала все письма, которые получала? Наверное, потому, что ненавидела анкеты с вопросами вроде «Девичья фамилия матери… Профессия матери», а в последнее время подобные анкеты приходилось заполнять слишком часто.
Итак, он знал. А она не знала. А что бы изменилось, если бы знала?
Согласилась ли бы она провести лето в обществе Эрика Ричмана, известного разбивателя сердец?
Даже странно было, что он, в общем, такой же, как все обычные люди. Эти два года воображение рисовало ей невероятные образы Эрика, и эти образы заполняли ее мысли и будоражили чувства.
Он внимательно смотрел на нее и улыбнулся, когда наконец поймал ее взгляд.
— Итак, мне уже доложили, что ты не изменилась.
Она видела, как шевелятся его губы, но не понимала, что именно он говорит.
— Ты все так же классно играешь в футбол, — пояснил он.
Би забыла, что они в футбольном лагере. Забыла, что умеет играть в футбол.
— Да, неплохо, — сказала она, не вникая в то, о чем шла речь. И повторила еще раз: — Совсем неплохо.
