Сергей, из сектора по работе с учащимися, — прерывает мои намерения свалить голос такого радостного и энергичного комсомольского дяди, что невольно захотелось пересчитать пальцы после рукопожатия с ним.
— Рад познакомиться, — нейтрально говорю я, смутно чуя какую-то засаду.
— Твое выступление первое после перерыва, регламент — семь минут, постарайся уложиться, — ставит в тупик меня он.
— Выступление? — торможу я.
— Ну да, расскажешь про ситуацию вкратце, формально мы же тебя в Москву отправляем, а тамошние комсомольцы уже рекомендуют в Венгрию. Но там, конечно, коротким выступлением не отделаешься, там целый курс провести надо будет, ну это дела будущего, — окончательно добивает меня Сергей.
— Там — это где? В Москве или Будапеште? — решаюсь уточнить хотя бы это я.
— В Москве, в Москве, в столице нашей родины! — говорит он и сваливает ещё к какому-то комсомольцу.
«Пашка, сука», — в который раз уныло думаю я.
Комсорг ни слова не сказал, что мне выступать тут. Да и хорош бы был я, уйдя со своего выступления. И главное, Палыч промолчал! Хотя может он и сам не в курсе дел этих. Что же — выступление, так выступление! Я в своей прошлой жизни выступал и перед чиновниками, и перед бизнесменами, сдавать проекты поручали мне. Имел поставленный голос, уверенный презентабельный вид, да и чего таить, грамотный разбор проекта я всегда мог дать, знаниями и навыками бог не обидел, да и я сам не плошал.
Беру карандаш, блокнот у меня с собой, и начинаю накидывать тезисы своего выступления. Начну с бережливости, потом приплету сознательный труд не только для себя, но и для общества… потом… Доклад меня увлёк. Попытался его проговорить мысленно про себя и понял — в регламент не уложусь, минут десять болтологии выходит, надо сокращать. Вырезаю часть тезисов, пробую ещё. Уже восемь с половиной минут, хорошо, но мало урезал! Обед заканчивается, и в зале начинают собираться люди, а я ещё хотел в туалет успеть сбегать. Ладно, потерплю, я же первый выступаю, потом схожу.
Сел поближе к трибуне, чтобы не задерживать людей.
— Слово предоставляется Анатолию Штыбе, зональная комсомольская школа. Доклад на тему: «Помощь комсомольцев сельчанам», — звонко сказала девушка с медалью, как видно, ведущая конференции.
«Какая помощь сельчанам? Меня посылают в Венгрию за коровник в Родниках?» — мечется мысль в голове.
Что за подстава? Я не готовился вообще! Что я скажу? Да нет, не может быть! Сергей этот, что подходил, сказал бы мне, что про сельчан надо втирать! Или нет? Пашка! Убью! «Сам виноват, мог бы почесаться», — осознаю я.
Держу удар, морда тяпкой. На прямых ногах иду к трибуне докладчика, мимо президиума, где сидела чуть ли не дюжина комсомольцев, смотрящих на меня благожелательно и с любопытством. Знали бы вы, как я сейчас обделаюсь. Замечаю в зале Олега Павловича. Ещё и его подведу, тоже за меня краснеть будет.
Глава 6
Проходя мимо девушки, сбавляю шаг, и мне удаётся прочитать две строки на её листке.
Та, почуяв мою фигуру за спиной, обернулась и нахмурилась. Со стороны казалось, я ей в декольте заглядываю, а посмотреть там было на что! Девушка была откровенно хороша, несмотря на блеклую одежду. Острые соски крупной груди буравили серую неказистую ткань платья, а небольшой вырез давал обзор её полушарий. А я смотрел на эти злосчастные, по всей видимости, перепутанные строчки в списке выступающих:
Анатолий Штыба, зональная комсомольская школа — «помощь комсомольцев сельчанам».
Анатолий Шадрин, бригада электриков г. Назарово — «Обеспечение учебными пособиями и материалами силами учеников».
Камень с души упал, и я бодрым танком зашёл за конторку докладчика.
— Товарищи комсомольцы, среди вас есть Анатолий Шадрин? По-моему произошла небольшая путаница и мне предложили зачитать его доклад.
— Да, у меня такая же тема, — привстал худой парень с места в зале и добавил ломающимся голосом. — Но я могу после вас.
— Так я и думал, — удовлетворённо глянул я в сторону всполошившейся ведущей. — Я начну свой доклад словами Леонида Ильича Брежнева на двадцать седьмом съезде КПСС: — «Экономика, должна быть экономной».
Не обращая внимания на суету, царившую в президиуме, я за семь минут рассказал о нашей инициативе по ремонту учебников и пособий своими руками. Отдельно остановился на техническом прогрессе, который может всю кустарную работу по переписыванию листов заменить работой принтера, копира и сканера. Уложился, судя по своим часам, копейка в копейку, и попытался уйти в зал, но меня задержала девушка-ведущая.
— Спасибо вам, Анатолий, и за доклад и за внимательность. Наша городская организация предлагает вас отправить для обмена опытом в Москву в начале января. Давайте сразу проголосуем, товарищи! Кто за? Кто против? Кто воздержался? Товарищи, единогласным решением отправляем Анатолия Штыба в город Москва — торжественно заявила девушка.
— Штыбу, — поправил я её.
— Что Штыбу? — не поняла ведущая.
— Не Анатолия Штыба, а Анатолия Штыбу, — выделил я голосом букву у. — Моя фамилия склоняется.
— Да-да, — засмеялась звонким чувственным голосом секс-бомба в невзрачной упаковке. — Это хорошо, что вы так внимательно относитесь к мелочам!
Иду вниз, мысленно покачав головой. Это же надо такой дурой быть! Заявить, что фамилия — это мелочь, причем малолетке, то есть мне. Повезло ей, что я взрослее внутри. Поправлять её дважды не стал, даже трижды, если учесть перепутанный список. И так привлёк к себе внимание.
Смотрю, Олег Павлович уже на выходе, и зовёт меня рукой.
— Поехали обратно, — говорит он, когда я вышел из зала. — Молодец, хорошо выступил, сразу видно — готовился!
— А я больше не понадоблюсь? — на всякий случай уточняю у директора.
— Всё уже, отстрелялся, — шутит довольный начальник.
В общаге первым, кто попался мне навстречу, был заподлянщик комсорг Паша, и с такой надеждой он смотрел на меня, что я сразу понял — он объявил мне войну.
— Пашка, привет! Отлично доклад прочитал о нашей инициативе, представляешь, меня в Москву отправляют! На конференцию! — подаю руку недругу.
Тот, с гримасой неудовольствия подаёт мне свою пятерню. Ну и дурак! Я железными тисками сжимаю ему кисть, от чего тот даже чуть садится, и ойкайет как дитя. В общем, выглядит совсем некузяво перед новой воспитательницей Ольгой, которая стоит рядом.
«А ведь у них что-то есть»! — внезапно понимаю я. Любовь или просто связь, но они неравнодушны друг к другу, вон каким волком на меня смотрит Ольга Олеговна. Надо как-то это использовать.
В своей комнате сразу лезу в холодильник, ибо проснулся аппетит. Отрезаю кусок хлеба, достаю зеленый горошек и сметану. Из горошка репчатого
