Дмитрий Иванов
Девяностые приближаются
Глава 1
А эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала,
И крылья эту свадьбу вдаль несли,
Широкой этой свадьбе было места мало,
И неба было мало и земли,
Надрывался певец в зале столовой политеха.
«И, слава богу, свадьба не моя» — подпевал про себя я.
После того как две недели пролежал в больнице с воспалением легких, я берегусь. Пришлось пропустить и ноябрьские праздники, и каникулы, и местный турнир по боксу. Конец октября в Красноярске — коварный период, ещё может светить солнышко, а греть оно уже не греет. Хорошо хоть одежду купил зимнюю, сейчас в начале декабря уже без шапки-ушанки или унтов не прожить. Ещё мне пришили крючок к вороту дублёнки, теперь она не просто застегивается на пуговицы, но и на крючок, который ещё выше. Получается такая отдельная защита шеи. Кроме шарфа. Шарф я сначала купил мохеровый, но он лез шерстью как ненормальный, пришлось взять обычный вязаный. А сижу я на свадьбе у …Зины! Вот уж никогда бы не подумал, что тот аморальный тип, что её соблазнил, женится на ней. Она, конечно, уже в положении, но когда это мешало мужикам давать заднюю? Приехали Зинины родители, какие-то ещё родственники, и красноярская родня мужа. Может поэтому свадьба в Красноярске, а может из-за учёбы, Зина бросать не собирается, хотя, путём несложных подсчётов, я выяснил, что рожать ей в мае.
До застолья мы покатались по городу, фотографируясь в разных местах, вроде пушек времён Великой Отечественной войны на отшибе города. Я там отличился. Когда фотограф заявил, давайте, мол, молодые около орудия второй мировой войны встаньте, я его строго поправил:
— Правильно сказать — около орудий Великой Отечественной войны, а не второй мировой. Мы — советские люди, и для нас главное — подвиг народа, то есть Отечества.
Фотограф припух. Зато я получил головную боль в виде скрытого антисоветчика и по совместительству родственника жениха, Игоря Дмитриевича, местного историка. Он сел в столовой рядом со мной и начал рассказывать мне про вклад западной коалиции в победу над фашизмом, про ленд-лиз. Мне? Человеку из будущего, который не одну собаку скушал на форумах, обсуждая эти темы.
— Ну какой вклад? — азартно громил доводы историка я. — Вы вклад считаете не правильно! Не учитываете те вооружения и ресурсы, которые были на начало войны!
— Поясни! — потребовал уже датый историк.
— Знаете, сколько локомотивов произвел СССР во время войны? И сколько поставили по ленд-лизу? СССР произвел больше восьмисот штук, а поставили ему чуть меньше двух тысяч!
— Да ты сам себе противоречишь! Что бы делал СССР без локомотивов? — захохотал Игорь Дмитриевич. — Это считай в два с половиной раза больше! А? Каков вклад! А?
— А нулевой вклад. У СССР было перед войной тридцать тысяч локомотивов, восемьсот сам произвел, и две тысячи поставили. Итого, какой вклад? Семь, ну восемь процентов. Какие, нахрен, два с половиной раза. И так по всей номенклатуре, посчитайте, сколько было орудий, сколько поставили и сколько сами произвели, уверяю, в среднем цифры не превышают десяти-пятнадцати процентов. И заметьте, мы платили кровью, а они деньгами за победу.
Сидит, переваривает. До этого я ему популярно объяснил, кто перемолол и закопал пятимиллионную армию вермахта. И где в этой пищевой цепочке американо-японские войны на островах, со сражениями масштаба Мухосранской битвы двух полков. А сразу по приходу в столовую доказал, что никакого вторжения СССР в Польшу в тридцать девятом году не было, мы просто вернули себе свои земли, которые та отняла раньше, пользуясь слабостью молодого СССР.
— И, кстати, мировое сообщество признало новые границы Польши. Какое вторжение? Этак можно договориться и до того, что мы, например, в оккупированный Минск вторглись и захватили его, а не освободили. Мы вернули себе свои земли, а на польскую территорию не вторгались.
Чего я разошелся-то? А рядом с нами, напротив, сидит и слушает, не вмешиваясь в разговор, молодая «Анджелина Джоли», вернее, девчонка очень похожая на неё, и моё интеллектуальное преимущество она оценила по высшей мере — гладит своей ногой под столом мою, прибавляя к моему красноречию сто очков. Ну не бабка же рядом с ней меня гладит? Хотя эта стокилограммовая тётка, уже намахнувшая полбутылки водки в одно рыло, вполне может! Чё-то я очкую. Встаю, и, подмигивая девчушке, выхожу «покурить». Ясно, что перворазрядник по боксу Анатолий Штыба не курит, да и не пьёт, по большому счёту. Но сейчас праздник, меня никто не понял бы. Девушка встаёт и идёт следом за мной к туалетам, где кучкуются курильщики и курильщицы. И тут выясняется, что, кроме прелестницы, меня слушал ещё один неприметный мужичок лет сорока!
— Анатолий, да? Я — дядя Саша, — подошёл он ко мне, перекрывая путь «Джоли» к своему объекту вожделения.
Та не ушла, сделала вид, что курит, хотя видно, что не умеет это делать, да и нет ничего у неё из принадлежностей. Впрочем, такой красотке сразу всё организовали, заставив меня недовольно посмотреть на дядю Сашу.
— И главное, с таким азартом ты это рассказывал, и аргументы такие приводил… неожиданные, — вполголоса, но с энтузиазмом что-то втирал мне дядя Саша.
— Я учусь в комсомольской школе и у меня дед — революционер известный, и бабуля воевала на фронте снайпером, — зачем-то похвастал я.
— Опять молодец! — искренне порадовался дядя Саша. — Я что хотел сказать, вернее предложить. Я здесь проездом, сам из Новосибирска, хотел бы с тобой пообщаться насчёт твоих планов на будущее. Завтра, скажем часа в три, можем в кафе посидеть, я угощаю.
Смотрю на него, вроде на педофила не похож, больше похож на комитетского. А почему бы не покушать за счёт родни?
— Хорошо, а где вам удобнее будет? — спрашиваю я.
— Недалеко от кинотеатра «Луч» я буду, — говорит дядя Саша, убеждая меня в том, что он или мент или КГБшник. Обе конторы там находятся, это я уже знаю.
— Рядом есть кафе «Рига», можем посидеть, там и кормят хорошо, — предлагаю я.
— Отличное место! Был буквально вчера. А какое у них жаркое в горшочках! В три давай? Ну не буду тебе с Наташей мешать общаться, — пожимает мне на прощанье руку он.
И это заметил. Ну точно — конторский.
Глава 2
— Наташ! Давай на улицу выскочим, охладимся? — кричу я через головы аж троих её поклонников, которые перебивая друг друга, тянут
