даже подходящая. Портрет Адель мы повесим в гостиной нашего венского дома.
ФРИЦ. Замечательно, когда внутренняя заинтересованность приводит к самым большим успехам, особенно когда она сочетается с большим вознаграждением.
ФЕРДИНАНД. Итак, мой дорогой Густав. Приступайте к работе немедленно. Вы понимаете, что под словом «дорогой» я подразумеваю не то, что вы мне так уж близки и дороги, как родной человек, а то что вы мне слишком дорого обходитесь в финансовом плане. Открывайте шампанское, Фриц, это событие надо отметить.
Фриц открывает шампанское и разливает его по бокалам. Все довольны и улыбаются.
И ещё, Густав. Вам было бы неплохо скорейшим образом посетить портного и заказать себе новый костюм. Некоторые клиенты крайне щепетильны в отношении одежды.
ФРИЦ. А какая книга у вас торчит из кармана? Я теряюсь в догадках.
Густав достаёт книгу и передаёт её Фрицу.
ГУСТАВ. Это «Фауст» Гёте. Я часто ношу её с собой и ещё чаще перечитываю.
Играет мелодия «Венского вальса» Штрауса. Гаснет свет. Занавес. Конец 1-го действия.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена 1
Мастерская Климта, в которой царит полный беспорядок. На полу разбросаны рисунки художника. Такие же рисунки висят на верёвках, закреплённые защепками. Климт одет в льняную робу до пят цвета индиго. Он неопрятен, небрит, босоног. На кушетке в центре мастерской лежит голая натурщица, тело которой чуть прикрывает небольшая туника. Климт стоит за мольбертом и пишет натурщицу. На заднем фоне в середине мастерской ширма. Слева стоит красивое кресло. За ним большой шкаф с книгами. Перед кушеткой небольшой столик.
Входит Адель. В её руках корзина с продуктами. Она одета очень элегантно.
АДЕЛЬ (обращается к Густаву). Я, кажется, не вовремя.
ГУСТАВ. Нет, нет. Проходи. Мы уже закончили. Ты свободна, Мишель.
Натурщица быстро поднимается, смотрит с интересом на Адель, накидывает тунику и исчезает за ширмой.
АДЕЛЬ (оглядываясь по сторонам). Я впервые у тебя в гостях, до сих пор в гости приходил ко мне ты. У тебя очень скромная и простенькая мастерская. Ничего лишнего. Больше похожа на лавку старьёвщика. Не соответствует твоему статусу художника.
ГУСТАВ. Скромный образ жизни — богатый образ мыслей.
АДЕЛЬ. И какая грязь, беспорядок, крошки, жуткий запах. Мне кажется, пахнет кошками.
ГУСТАВ. Так и есть. Я ничего не могу поделать с окружающим хаосом, но я могу привести в порядок кусок холста, который станет картиной.
АДЕЛЬ. Кошки, почему у тебя живут кошки?
ГУСТАВ. Они тихие, с вкрадчивыми повадками, лживые, коварные, и всё же очень милые. Особенно, если им что-то надо от хозяина, поесть или погладить. Таинственные, тихие, но дикие, когда царапаются. В общем, как женщины.
АДЕЛЬ. Но они порвут и помнут твои эскизы и наброски. И потом — от них пахнет.
ГУСТАВ. Не беда, нарисую ещё. Кошки — мои критики, они мочатся на рисунки, которые считают дурными. Естественный отбор. Я не дорожу своими рисунками, часто раздариваю, выбрасываю как что-то незначительное.
АДЕЛЬ. Где же ты берёшь своих кошек?
ГУСТАВ. Подбираю по дороге в мастерскую или на свалках.
Адель ходит по мастерской, нагибается и берёт несколько эскизов с пола. Внимательно их разглядывает.
АДЕЛЬ. Прекрасно, замечательно.
ГУСТАВ. Скорее ошеломляюще. Прекрасно — это для классических художников. Не для меня. Я хочу совершить революцию в мире искусства.
АДЕЛЬ. Я принесла тебе поесть.
ГУСТАВ. Как кстати. Я голоден как волк.
Они садятся на кушетку. Густав сам достаёт из корзины хлеб с ветчиной и начинает жадно есть. Делает это он очень некрасиво. Чавкает, слюни текут. Адель осуждающе смотрит на него, качает головой.
АДЕЛЬ (продолжая разглядывать его рисунок). У тебя есть свой стиль в живописи. Люди когда-нибудь скажут: «Посмотрите — это Климт. Его ни с кем не спутаешь».
ГУСТАВ (продолжая есть). Угу.
Наконец он доедает булку и вытирает рот рукавом, а руки об одежду.
Пора приниматься за работу. Сегодня первый день написания картины.
Они оба встают с кушетки.
АДЕЛЬ (игриво). Может, я буду позировать стоя? Как Венера Милосская. Левое плечо вверх, правое вниз.
Адель встаёт в томную позу и поднимает и опускает плечи.
ГУСТАВ. Нет, нет. Тебе надо будет сесть в кресло. Контрактом утверждён эскиз сидячего портрета.
Адель медленно идёт в сторону кресла.
АДЕЛЬ. Иногда мне кажется, что в античности вообще не делали статуй. Те скульптуры из белого мрамора, которые мы видим в наших музеях, на самом деле жертвы медузы Горгоны, чей взгляд превращал людей в камень.
Она наконец садится в кресло.
КЛИМТ. Остроумно.
АДЕЛЬ. Ну и как мне сидеть в кресле?
ГУСТАВ. Принять правильную позу — наша главная обязанность в жизни.
Подходит к Адель и показывает, как ей сидеть в кресле.
Потом снова встаёт за мольберт.
Вот так хорошо.
Густав берёт кисть и принимается за работу. Проходит несколько минут.
АДЕЛЬ. Мы что, так и будем молчать?
ГУСТАВ. Предлагаю помолчать. Совместное молчание сближает больше разговоров. Художники вообще не беседуют во время работы. Им нужна концентрация.
АДЕЛЬ. Ну нет, я так не согласна. Давай меня развлекай.
Густав на минуту отвлекается от полотна и смотрит на Адель.
ГУСТАВ. Ты сегодня выглядишь великолепно.
АДЕЛЬ (улыбаясь). Ну наконец-то, ничто так не радует женщину, как внезапная восторженная реплика по поводу её неземной красоты.
Можно задать глупый вопрос?
ГУСТАВ. Задавай. Глупых вопросов не бывает, бывают глупые ответы.
АДЕЛЬ. Почему ты так одет?
ГУСТАВ. Я хочу вообще работать без одежды или в лёгкой хлопковой рубашке. Или даже в набедренной повязке. Как первобытные люди, как туземцы. Они гораздо ближе к природе, чем мы. В Европе стыдятся своего тела. А это же самая естественная вещь на земле — нагота и сексуальность.
Пауза. Густав продолжает рисовать и тихо поёт.
Любовь свободна, век кочуя;
Законов всех она сильней;
Меня не любишь, но люблю я;
Так берегись любви моей.
АДЕЛЬ. Что ты там мурлыкаешь себе под нос?
ГУСТАВ. Так, ерунда. Это Бизе, «Кармен». Пожалуйста, не вертись, сиди прямо. Смотри вперёд, как будто тебя заворожил бесконечный горизонт. Вот так, отлично.
АДЕЛЬ. Я не могу сидеть спокойно, у меня не выходит.
ГУСТАВ. Прекрати так широко раскрывать глаза и подними подбородок. Теперь слегка улыбнись, чуть-чуть наклонив голову.
АДЕЛЬ (вздыхая). Эти художники, добившиеся успеха, делаются невыносимыми.
ГУСТАВ. Позировать — это такое же искусство, как писать картины. Учись ему. У нас ещё будет много
