Заметив, как мальчик вытащил из кармана замусоленный обрывок газеты и собрался завернуть в него угощение, удивилась:
— Это будет для сестры. Она болеет, — вздохнул он.
— Сколько ей лет? — достала Ольга ещё кусок пирога, отдавая Ньюту. — Ешь.
— Спасибо, мисс. Лауре три года.
— Отец работал в порту грузчиком. По осени его насмерть задавило сорвавшимся ящиком, а мать сидит дома, смотрит за больной сестрой и стирает для господ бельё. Она прачка, мисс. Вам не нужно постирать бельё? Моя мать стирает очень аккуратно и чисто, со щёлоком.
Ольга отрицательно качнула головой, доставая из корзины две булочки с творогом и колечко домашней колбасы.
— Не нужно, мисс, — глухо запротестовал мальчик.
— Возьми, Ньют. Люди должны помогать друг другу, — отыскала в кошеле мелочь. — Чем больна твоя сестра?
— Не знаю, мисс, — засопел он, шмыгнув носом. — У неё хрипы в груди и жар. Давно уже.
— Приходил… один раз. Сказал, как лечить и… всё.
Он отвернулся к окну, и Ольга по его вздрагивающим плечам поняла — плачет. У семьи нет денег на лекарства.
— Эй, ты что? — прижала она мальчика к себе, гладя по голове. — Нужно надеяться на лучшее. Даст бог, всё обойдётся и твоя сестрёнка поправится.
— Не поправится, мисс. Мама так бы не плакала.
Вот и Мраморная триумфальная арка. Пока ехали, Ольга поглядывала на встречные экипажи в надежде увидеть Мартина. Но нет. Видно, лорд Малгри увлёкся погоней за Шэйлой. А может, уже забыл о ней, переключившись на свои дела. Зато Стэнли, без сомнения, бросился по указанному в записке адресу. Ольга почувствовала укол совести — не хотелось думать, какие проклятия посыплются на её голову, когда обман вскроется.
Глава 4Время близилось к вечеру. Солнце катилось на запад; тени удлинялись. Заметно посвежело. Следовало подумать о ночлеге. Ольга почувствовала, как устала. Глаза слипались, ноги гудели. Голова раскалывалась от головной боли. Дыхание участилось, а спину ломило. Корсет, хоть и был мягким и не туго затянутым, всё же сильно мешал.
Высадив Ньюта и попрощавшись с ним, она смотрела в его спину и сожалела, что ничем не может помочь его семье. Сколько их таких мальчишек, обездоленных, голодных, вынужденных зарабатывать, чтобы прокормить хотя бы себя.
«Виконтесса» горестно вздохнула и, чуть подумав, спросила у кучера:
— Может быть, вы́ подскажете мне, где можно снять комнату?
Любой таксист в современном городе знает, как в таком случае помочь приезжему.
— Недорого. Хотя бы на пару дней, — добавила она.
Немолодой мужчина с недельной щетиной на худом вытянутом лице и цепкими бегающими глазками быстро окинул её с головы до ног:
— Отвезу вас, мисс, в одно место. Здесь недалеко. Хозяйка сдаёт комнаты, и я не раз привозил к ней постояльцев.
За вознаграждение, — мысленно дополнила Ольга. Впрочем, её это не касалось. Сейчас она хотела одного: поесть, освежиться и лечь спать.
Кэб снова вёз её по шумным улицам города, сворачивал в грязные узкие переулки. Женщина достала из корзины булочку с творогом и неторопливо жевала, думая о Ньюте. Мальчик не выходил из головы. Она ведь могла сделать для него больше: пойти с ним к нему домой, оплатить визит доктора и дать денег на лекарства. Она не имела понятия, сколько это будет стоить, но попробовать было бы можно. Решив, что завтра найдёт разносчика газет у Мраморной арки, успокоилась. На душе от принятого решения посветлело.
Ольга поглядывала на названия улиц, пытаясь их запомнить и сориентироваться по времени нахождения в пути. Поглаживала запястье — очень не хватало часиков.
Минут через пятнадцать кэб выехал на Холборн. Свернув у маленького парка на Брук-стрит, остановился у неказистого двухэтажного дома в ряду таких же однотипных домов: серых и невзрачных.
Приехали, — оживилась Ольга в предвкушении скорого отдыха.
Взяв её багаж, кучер постучал тяжёлым дверным молотком[1] в выходящую на улицу дверь. Открыла, судя по всему, хозяйка — невысокая худощавая женщина лет шестидесяти в застиранном переднике и не первой свежести чепце, такая же бесцветная, как и её дом. Бросив внимательный взгляд на Ольгу, она кивнула мужчине и пропустила их в дом.
— Я сдаю две комнаты, мисс, — указала она на крутую тёмную лестницу, ведущую на второй этаж.
— А объявление в газету подавали? — запоздало уточнила «виконтесса».
— Не успела ещё, — нехотя ответила хозяйка.
Крошечная комнатушка, обставленная более чем скромно — узкая кровать, низкий шкаф, стол с начищенным бронзовым подсвечником на нём, стул, на полу потёртый зелёный ковёр с бросающимся в глаза коричневым пятном, на узком окошке цветная занавеска, — Ольге не понравилась, хоть её цена оказалась гораздо ниже, чем в газетных объявлениях. Да и пахло в ней чем-то затхлым и очень неприятным.
Неужели тянет из камина? — принюхалась она. Придётся его протопить.
Вторая комната выглядела больше, но тот же запах ощущался и здесь. Мебель в ней была новее и обои веселее, шкаф выше, а на бюро у окна стояла керосиновая лампа. Но и стоимость за проживание запрашивалась в полтора раза дороже.
Необходимость экономить каждый пенни выбора не оставлял. «Виконтесса» сокрушённо вздохнула и поинтересовалась:
— Где можно умыться и где у вас справляют нужду?
— На первом этаже есть комната с ватерклозетом[2], мисс... — хозяйка сделала паузу в ожидании, когда новая постоялица назовёт себя.
С языка Ольги с секундной задержкой слетело второе имя Шэйлы:
— Табби. Мисс Табби Хар… — а вот фамилию следовало бы изменить. И это не вызвало колебаний: — Харрисон.
— Миссис Фармер, — представилась женщина без тени улыбки. — Если вам нужна горячая вода, придётся доплачивать пенни за ведро.
— А что-нибудь самой приготовить у вас можно?
— Можете готовить сами, а можете столоваться у меня. Но стоить это будет…
— Я буду готовить сама, — опередила её Ольга, решив, что так будет дешевле и безопаснее для здоровья.
Отдав плату за неделю вперёд и выслушав вполуха дополнительные правила проживания, «виконтесса» осталась в комнате. Села на кровать и погладила колючее покрывало. Отвернула его край — постель чистая, пусть и не белоснежная. Подушка довольно мягкая, только пахнет от неё не лучше, чем в комнате.
Осталось проветрить… конуру, — без жалости к себе хмыкнула Ольга.
Из открытого окна на неё пахнуло нечистотами и гниющей плотью. «Виконтесса» хватанула воздух открытым ртом и с оглушительным стуком опустила створку окна. В этот момент пол под её ногами задрожал, и Ольга в ужасе расширила глаза. Ледяной озноб пробежал по телу, колени подогнулись.
