яркими лоскутами и самолет начинает трясти, как в лихорадке.
Я хватаюсь за спинку кресла, чтобы не упасть. Пылающий огненный шар становится всё больше и я медленно пячусь назад. Прочь от иллюминатора. От своей скорой гибели. Внезапно, раздается оглушительный рев двигателей, а потом воцаряется тишина.
Это самый страшный звук в моей жизни.
Пол уходит из-под ног и я лечу лицом вниз, успевая выставить вперед руки. Меня тащит в другой конец салона и я больно ударяюсь затылком, прикусывая до крови язык. С трудом, я всё-таки поднимаюсь на ноги, хватаясь за спинки кресел.
Крышки всех багажных полок открываются, вынуждая меня закричать. Полный неподдельного ужаса вопль разносится по салону. Пронзительный и душераздирающий. Он отскакивает от стен, сливаясь с скрежетанием металла в один сплошной рев.
Я падаю в первые попавшиеся кресла и ложусь, словно решаю устроиться на ночлег. Руки судорожно цепляются за ремни безопасности и кое-как, я пристегиваю себя к месту. Звуки становятся всё громче, отдаваясь в ушах страшным грохотом. «Икарус» на моих глазах разрывает на части. Крылья отваливаются, как ненужные части конструктора. Всё это походит на реальный кошмар. Мне это не снится. Мы и вправду, падаем.
Нет. Нет! Нет!!!
Стенки фюзеляжа сжимаются, как жестяная банка под тяжелым ботинком. Иллюминаторы с резким хлопком взрываются и меня осыпает осколками острого стекла. В салон врываются потоки ледяного ветра, несколько кресел вылетают наружу. Их засасывает, как в трубу.
Разгерметизация.
Попытка глотнуть воздух заставляет меня дернуться.
Я не могу дышать. Я не могу дышать!
Руки взлетают к горлу и я беззвучно открываю рот. Перед моими глазами всё плывет. Сосуды вот-вот лопнут. Из-за паники сердце бьется быстрее, выталкивая последние остатки воздуха из легких. Ещё чуть-чуть и я потеряю сознание.
Посыпавшие с потолка кислородные маски заставляют меня приподняться. Ремень безопасности впивается в тело, но мне удается схватить одну. Я отчаянно прижимаю маску к лицу, делая жадные вдохи.
Стена рядом со мной исчезает, ветер срывает с головы капюшон и теперь я могу наблюдать, как земля приближается ко мне всё ближе. Я представляю, как моя кровь капает вниз и собирается в реку, заливая всё вокруг зараженным морем.
Я закрываю глаза, думая о своей сестре.
— Пожалуйста, Господи, пожалуйста…
«Икарус» продолжает падать, я слышу треск ломающихся веток и стволов, царапающих дно. И проваливаюсь в спасительное забытье, где не было ничего, кроме моих воспоминаний.
Не знаю, с какой попытки, мне удается открыть глаза. Я не чувствую ни боли. Ни покалывания. Вообще ничего. Только этот жуткий холод.
Я жива?
С неба сыплются белые хлопья снега и в воздухе витает запах горючего. Я пробую пошевелиться, но мои движения вялые, как у новорожденного котенка. Меня клонит ко сну, кое-как мне удается повернуть голову и внутри всё замирает от ужаса.
Язычки пламени перекидываются на обшивку и начинают лизать логотип корпорации. На лбу и над верхней губой, у меня выступает пот, не смотря на пронзительный ветер.
Я пытаюсь сбросить с себя тяжесть, но меня зажало между сиденьями, как сосиску в тесте. И при каждом вздохе, грудную клетку сдавливают приступы боли. Лицо опаляет жар и я кашляю от едкого дыма.
— Помогите, — шепчу я, у меня вырывается всхлип, но слез не осталось, — Кто-нибудь, пожалуйста, помогите! — я опять предпринимаю попытку освободиться, но мне удается только чуть-чуть отодвинуться от огня.
Я выглядываю из обломков «Икаруса» и замечаю двигающую тень впереди. Она перемещается от развороченной кабины к отвалившемуся хвосту. Из-за черного дыма, я не могу понять, кто это. Неважно. Единственное, что сейчас имеет для меня значение:
Я не одна. Господи. Я не одна!
— Помогите! — кричу громче, не обращая внимания на боль в груди. Тень резко выпрямляется, прислушиваясь, — Я здесь! — огонь добирается до меня и разгорается всё сильнее. Я ощущаю себя, как в аду, где холод и жар сливаются во что-то новое.
Жуткое. Чудовищное.
— Помогите, я… — из-за кашля я не могу продолжить фразу и практически теряю сознание. Сон опять тянет меня в черное нечто и мне приходится прикладывать все свои силы, чтобы сопротивляться ему.
— Сейчас, — слышу я совсем рядом хриплый грубый голос, — Я тебя вытащу, — сквозь слезящиеся от дыма глаза, я смотрю, как парень пробирается ко мне.
Всё кажется каким-то нереальным. Откуда здесь взяться Максу Москвину?
Но он здесь. Снимает с себя пальто и уверенным движением тушит огонь, пока от него не остается ни следа и склоняется надо мной. Я поднимаю голову и его лицо бледнеет.
Макс в ужасе отшатывается от меня, как от прокаженной и я боюсь, что он бросит меня здесь умирать.
— Пожалуйста, — хриплю я из последних сил, — Пожалуйста, помоги мне… — я повторяю те же самые слова, что и при нашей первой встрече. Только теперь перед ним измененная и это всё меняет.
Несколько долгих секунд мы напряженно смотрим друг на друга. В его бирюзовых глазах быстро сменяются мысли, чувства, эмоции. Он опускает голову и начинает пятиться от меня.
Моё сердце окатывает волной страха.
Я не хочу оставаться здесь одна. Не хочу умирать.
Эти мысли молнией проносятся у меня в голове, но я прикусываю губы, не собираясь умолять его и не мигая смотрю на него. Я сощуриваю глаза, от шока, не могу даже заплакать.
Но он ведь вернется… вернется… вернется.
Макс резко останавливается и на мгновение, мне кажется, что это мой мозг выдает желанное за действительное. Но когда он стремительно возвращается ко мне, я громко всхлипываю от облегчения. Макс пытается разжать ловушку сложившихся от удара кресел, мускулы на его руках напрягаются и тяжесть, давившая на меня, исчезает.
— Ничего не сломала? — спрашивает он, сейчас его идеальное лицо выглядит абсолютно невозмутимым.
— Не знаю, — выдыхаю я, меня трясет так сильно, что я боюсь откусить себе язык.
Почему я не чувствую своего тела? Ног? Пальцев?
— Ладно, — неуверенно произносит Макс, дыхание клубится рваными облачками пара вокруг наших лиц, — Я попробую тебя поднять… — он быстро отстегивает ремни безопасности
