юного Джеральда, такого искреннего и откровенного. – Правда ничего не произошло?
Беа качнула головой, заставив себя не отвести взгляд.
– Правда, Джи. Мы почти все время ссорились. Ты же знаешь, какой он был. Но при этом нам было хорошо вместе. Когда не ссорились. Но он горевал, я тоже, а тут еще моя мама.
– Погоди, твоя мама тоже была там?
– Она тогда уехала в отпуск. В Италию или Испанию. С подругами. Но неожиданно вернулась раньше, как раз когда явился Уильям. Так что им пришлось познакомиться.
– Я этого не знал. Я почему-то думал, что вы были только вдвоем.
– Мы пережили ужасно неловкий ужин у нас дома. И мама только все усугубила.
– А потом он ушел?
– Поехал поездом в Саутгемптон, – кивнула Беа. – Мы попрощались в дверях. Вот и все. Не верится, что прошло почти четырнадцать лет.
Беа видела, как у Джеральда расслабляются напряженно сжатые челюсти. Ее ложь не имеет никакого отношения к ее чувствам к нему. Это просто способ защитить то, что было у них с Уильямом.
А потом они оба вскочили. Пробег засчитан, серия ничьих прервана, и они наконец-то выиграли.
Джеральд
Роуз и дети уехали, посуда вымыта, мама наводит порядок, прежде чем пойти спать.
– Понимаю, что еще светло, – вздохнула она, – но я совсем вымотана. Какой прекрасный был день.
– Абсолютно. – Беа обняла ее. – И какой потрясающий лимонный пирог с меренгой. Вы превзошли себя.
– Спасибо, дорогая моя. – Мама притянула к себе Джеральда, чмокнула его в щеку. – Увидимся утром, дорогая. Джеральд, ты заедешь за Беа, отвезешь ее в аэропорт?
– Конечно.
– Давай посидим в гостиной, – предложила Беа.
Джеральд кивнул, достал из холодильника пару банок пива. Только начинало смеркаться, и кроны деревьев рельефно темнели на фоне неба.
– Мне так нравится этот вид. – Беа забралась в кресло с ногами. – Он не изменился. Как и все вокруг тут. Я люблю свой садик, но это совсем не то. Ему не хватает здешнего простора. Жаль, что ты не видел, как мой сад цветет. Я стала немножко чокнутой, да. Может, приедешь летом?
– Я бы с удовольствием, но собрался опять в Миссисипи.
– Как здорово, – откликнулась Беа. – Правда. Отец тобой гордился бы.
– Считаешь? Я вот не уверен. Он ведь как мама, другое поколение. Мне кажется, она думает, что это просто мимолетное увлечение, а на будущий год я займусь гольфом или еще чем-нибудь, все и пройдет.
– Ты ее недооцениваешь, – возразила Беа. – Вспомни о ее происхождении. И взгляни на ее жизнь сейчас. Она определенно не о таком мечтала. Но она справилась, сумела приспособиться, во всем разобралась. Видел, как они с Кейт танцевали после ужина?
Оба улыбнулись и помолчали.
– Кейтлин… – задумчиво проговорила Беа. – У нее мозги твоего отца. Мы играем с ней в шахматы по переписке, я тебе рассказывала? И за каждым ее ходом я вижу его – он мыслил и играл точно так же. А внешне она похожа на тебя. А вот Джек напоминает мне Уильяма. Я сегодня сказала Роуз, что, судя по всему, в ближайшие годы у нее будет хлопот полон рот.
– И что она ответила?
– Засмеялась и сказала, что в курсе. Что уже началось.
Беа зевнула.
– Хочешь сказать, мне уже пора? – спросил Джеральд.
– Нет, я бы посидела подольше, – помотала головой Беа. – Не хочу упустить ни минуты.
– А как, по-твоему, на кого ты похожа? – спросил вдруг Джеральд. – На кого из родителей?
– Не знаю. Действительно не знаю. Тут все гораздо запутаннее.
– Почему? Что ты имеешь в виду?
– У меня четверо родителей. И, думаю, во мне так или иначе есть понемногу от каждого. Но мне нравится эта мысль. – Она повернулась к Джеральду: – Живых или ушедших, мы храним в себе всех этих людей. Твой отец всегда со мной.
– Чудесно. Мне это приятно.
– В этом месте я чувствую себя дома. И неважно, насколько сильно я стараюсь убедить себя, стараюсь ощущать себя дома там. Именно здесь я стала той, кто я есть. И я счастлива, что могу возвращаться. Мне очень горько, что именно смерть Уильяма дала такую возможность, но так уж получилось.
Джеральду хотелось взять в ладони ее милое родное лицо. Свет они так и не включили, уже стемнело, так что лиц друг друга они не видели в полумраке. Он вынул из кармана коробочку с кольцом, ту самую, что вручила ему мама несколько лет назад и которую он носил с собой со вчерашнего вечера, все выбирая подходящий момент. Держал коробочку на ладони, прикрыв сверху другой, и все не решался.
– Беа… – наконец сказал Джеральд и замолчал. После затянувшейся паузы продолжил: – Ты точно хотела бы остаться здесь? Чтобы это место по-настоящему стало твоим домом?
Она подалась к нему вплотную, и он различил ее скулы, щеки, широкую улыбку. Она вскочила, протянула к нему руки.
– Пойдем вместе, – улыбнулась она. – Давай пойдем вместе[31].
Эпилог
Август 1977 года
Джеральд
Океан сегодня спокоен. С того места, где сидит Джеральд, с крыльца их дома в Мэне, он следит, как редкие пушистые облачка медленно плывут в сторону моря. Он сидит здесь почти каждый вечер, глядя на воду и небо, вдыхая запахи. Лето теплое, но всегда дует легкий ветерок. Он все никак не может поверить, что они вернулись сюда, что дом вновь принадлежит им.
Они купили его весной, узнав от мистера Ласки, что дом продается. Старик позвонил, а на следующий день Джеральд уже примчался внести залог. Как будто так и должно было случиться. Предстоит еще многое сделать, чтобы восстановить дом таким, каким он сохранился в их воспоминаниях. Конечно, без папы, без Уильяма он никогда не станет прежним, но как все же чудесно жить здесь, сидеть на крыльце, слушать плеск волн о скалы. Джеральд думает об отце, сидит в его кресле, так же терпеливо ждет заката, завершения дня. Странно осознавать, что сейчас он старше, чем отец был тогда.
Сегодня Уильяму исполнилось бы пятьдесят. Полвека, как он родился, и сейчас незримо присутствует в этом месте. В первый день, в день своего возвращения, сидя в лодке Ласки, Джеральд смотрел на приближающийся остров, на стволы деревьев, что вырисовывались все отчетливее по мере того, как сокращалось расстояние, и почти ожидал увидеть Уильяма, который дожидается, прячась за деревом.
Давай наперегонки к дому, крикнет он, когда Джеральд поможет Ласки вытащить лодку на берег, и сорвется с места, оглядываясь с полуулыбкой на младшего брата. И Джеральд бросится следом. Как всегда. Но
