Алекс сидела рядом с ним в махровом халате, без грима на лице. Потребность чувствовать, что он здесь, была так велика, что, даже когда он ел, она обнимала его одной рукой, словно боялась, что, если отпустит его, он исчезнет.
Бадди и музыканты в конце концов ушли, оставив с Алекс и Кипом Мэтта и детектива Клейтона Поттса. Когда Кип обнаружил, что мужчина в деловом костюме — полицейский, он помрачнел.
— Почему ты не хотел, чтобы водитель позвонил в полицию? Кто-нибудь учил тебя бояться полиции, Кип? — спросил детектив Поттс, пристально глядя на него.
— Я думал, они отвезут меня обратно к дяде.
— Почему ты не хочешь обратно?
— Я… скучаю по Алекс. Она моя сестра. Мы с ней семья. Мы должны жить вместе.
Она схватила его руку и прижала к себе.
— Но ты понимаешь, что твоя сестра передала свои права на опекунство. С точки зрения закона твои дядя и тетя являются твоими законными опекунами.
— Закон не прав, — тихо ответил Кип.
— Закон существует, чтобы защищать твои права. — Детектив Поттс кашлянул. Хотя глаза его оставались добрыми, слова звучали твердо: — Меня послали сюда проследить, чтобы закон соблюдался, Кип. Мне приказано оставаться здесь, пока тебя можно будет передать властям Южной Дакоты.
Алекс сжала руку брата.
— Вы хотите сказать, что заберете у меня Кипа?
— Таков приказ.
— Но вы не можете. Он так далеко добирался. Мы так долго не были вместе.
— Меня предупредили, что вы можете попытаться помешать мне, мисс Кордей. Но мне приказано совершенно ясно. В ту минуту, как появится мальчик, я должен задержать его до тех пор, пока он не будет возвращен его законным опекунам.
— Я опять убегу, — с вызовом произнес Кип.
Алекс прижала его к себе. Ее глаза наполнились слезами.
— Мы оба так много пережили. По крайней мере позвольте ему остаться до утра.
— Мне очень жаль, мисс Кордей. Но у меня приказ. Если хотите, я позволю ему переодеться. — Он указал на рваную, грязную одежду Кипа. — То есть если у вас найдется что-нибудь подходящее для него.
Алекс решительно обняла брата за плечи и повела его в ванную.
— Давай-ка выкупаем тебя, Кип.
Через несколько минут оттуда раздался крик Алекс:
— Боже мой! Мэтт!
Услышав этот истерический вопль, Мэтт и детектив бросились в ванную. Алекс стояла, держа в руках рубашку Кипа, и с ужасом смотрела на спину брата. От плеча до талии тянулся длинный, тонкий, багровый рубец.
— Я не могу вам позволить забрать его. Я не могу снова вынести разлуки с ним.
Алекс металась по гостиной. Кип молча стоял в дверях одетый в одну из футболок сестры и в ее джинсы. Врач отеля наложил антисептическую мазь на рваный, вспухший рубец.
— У вас нет права голоса в этом вопросе, мисс Кордей. Суд назначит адвоката, представляющего права мальчика.
— Они могут назначить хоть сто адвокатов. Я только знаю, что Кип — мой брат. Вы видели, что они с ним сделали.
— Мы слышали версию мальчика. Мы еще не слышали, что скажут об этом ваши дядя с тетей.
— Вы считаете, что Кип лжет?
— Я только хочу сказать, что мальчик может сказать все что угодно, чтобы остаться с сестрой, чья жизнь кажется ему такой роскошной.
— Кипа не роскошь привлекает. Я единственная могу дать ему любовь и защиту, в которых он нуждается. И я не собираюсь снова отпускать его.
— Суд позаботится…
— Прекратите. — Она прижала ладони к ушам и в отчаянии отвернулась. — Перестаньте убеждать меня, что о нас позаботятся другие. Всю жизнь я это слышала. Но я знаю правду: только мы сами можем позаботиться о себе.
Мэтт видел, что долгие часы напряжения начали сказываться. И Александра, и ее брат были на грани истерики.
— Почему Кип не может переночевать здесь, детектив Поттс? — спросил он.
— Потому что у меня приказ. — Полицейский крепко взял мальчика за руку и повел его к двери.
Алекс старалась не заплакать на глазах у младшего брата. Ей необходимо было быть сильной за них обоих.
— Что с ним будет?
— Его показания рассмотрят, и судья назначит слушание, чтобы определить, что для мальчика лучше.
— Где он будет сегодня спать? — спросила Алекс сквозь слезы.
— В приюте для подростков. Социальный служащий свяжется с вами завтра, мисс Кордей, и даст всю необходимую информацию.
Когда детектив с Кипом вышли из комнаты, Алекс оперлась на руку Мэтта, чтобы не упасть. Ее сердце колотилось так, словно она только что взбежала по лестнице, а в ушах звенело. Мэтт обнял ее и прижал к себе. Он чувствовал, как ее бьет дрожь, как она старается сдержать готовые прорваться рыдания.
— Пойдем, Алекс. Я хочу, чтобы ты поспала.
Она подняла на него глаза:
— Как я могу спать, когда Кипа только что увели?
— Сделай это ради Кипа, — говорил Мэтт, ведя ее в спальню. — Тебе надо поспать, чтобы ты смогла утром ясно соображать.
— Ох, Мэтт. Мне кажется, я не смогу вынести новой разлуки с ним. После всего, что он пережил, как они могут быть такими жестокими и отнять его у меня?
— Они его не отнимут, Александра, — пообещал Мэтт и поцеловал ее. — Я обещаю тебе, не отнимут. Мы будем бороться. И победим.
Мы. Она цеплялась за это успокоительное слово. Мэтт здесь, с ней. И он только что дал ей обещание. У нее вырвался долгий, медленный вздох, затем она опустилась на край кровати.
— Как мы будем бороться?
— В суде. — Мэтт поднял край одеяла и помог ей лечь.
— Но я подписала документ…
— Который тебя заставили подписать обманом, — мрачно возразил он. Устало потер затылок и подошел к окну. Ее довели до крайности. Теперь ей пора начать сражаться.
Он поднял телефонную трубку.
— Кому ты звонишь, Мэтт?
— Другу. Пора попросить кое-кого об одолжении.
Глава 30
Притихшая толпа в зале суда напряженно ловила каждое слово во время допроса Алекс.
— Вы хотите, чтобы суд поверил, что вы подписали этот документ, не читая?
— Дядя намеренно дал мне понять, что обе бумаги — это два экземпляра одного и того же документа, назначающего его исполнителем завещания бабушки. У меня не было причин думать, что он лжет.
— Почему вы так долго ждали, прежде чем выразить желание стать опекуном вашего брата?
— Дядя сказал мне, что мне должен исполниться двадцать один год, чтобы получить опекунство. Если бы я знала, что по закону этот возраст должен быть всего восемнадцать лет…
