— Вы никогда не сомневались в словах дяди?
— В то время я не думала, что должна в них сомневаться.
— Итак, вы считали вашего дядю разумным человеком, с добрыми намерениями?
— Сначала — да.
— Ваш ответ — «да», мисс Кордей?
Алекс ответила утвердительно.
— Возможно ли, мисс Кордей, что вы считали удобным не принимать во внимание нужды одиннадцатилетнего ребенка, пока делали собственную карьеру?
— Это неправда. Я хотела, чтобы Кип жил со мной. Но тогда я не могла его обеспечить или послать в школу…
— Тогда? Может быть, вы сможете помочь суду получить представление о своей нынешней жизни. Скажите, мисс Кордей, вы когда-нибудь проводите на одном месте больше одной или двух недель?
Алекс глотнула, стараясь сосредоточиться. Ее внимание привлек Кип, сидящий между социальным работником и адвокатом, назначенным судом. Она не видела его, и ей не разрешали навещать его с тех пор, как его увели из ее номера. Его обследовала целая толпа психиатров, психологов и педиатров, которые дали показания о том, что мальчик становится то угрюмым, то ранимым, то застенчивым, то отрешенным, то дружелюбным, то мрачным. Каждый называл противоречивые причины его поведения, но никто не хотел возлагать вину на его нынешних опекунов.
Она встретила упорный, немигающий взгляд Кипа и попыталась улыбнуться, но слишком нервничала. Алекс снова перевела взгляд на адвоката:
— Я провожу на одном месте столько времени, сколько требует контракт. Это может быть неделя, это может быть месяц и больше.
Она обвела взглядом море лиц. Джейсон Тремонт, выпускник юридического колледжа Гарвардского университета и старый друг Мэтта был нанят, чтобы представлять ее интересы. Он требовал закрытого процесса, поскольку дело касалось подростка. Но так как его требование не удовлетворили, зал суда был переполнен журналистами и любопытными до отказа.
Винс и Бернис вместе с их лос-анджелесским адвокатом, казалось, рады вниманию публики. Винс старательно улыбался и махал рукой друзьям и соседям, когда судья заняла свое место и призвала публику соблюдать порядок. Теперь он откинулся назад, сложив руки на животе, а его адвокат продолжал допрашивать Алекс.
— Но у вас нет места, которое вы называете своим домом, мисс Кордей?
Ее обидел этот вопрос. Она понимала, что пытается сделать адвокат дяди: он старался доказать судье, что она не может создать дом для брата.
— Наш дом, тот дом, где мы с Кипом жили вместе с Нанной — нашей бабушкой…
— Избавьте нас от излишних подробностей, мисс Кордей. Просто отвечайте — да или нет. У вас есть место, которое вы называете своим домом?
Она опустила глаза.
— Нет.
Мэтт сидел в первом ряду, рядом с Бадди и другими музыкантами группы. Он не отрывал взгляда от Алекс, пытаясь влить в нее силу и заставить сохранять спокойствие. Он отдал бы все, чтобы оградить ее от этого, но все, что он мог, — это быть здесь, в суде Южной Дакоты, чтобы проявить свою любовь и оказать ей поддержку.
Он доверился Джейсону Тремонту. Джейсон был сильным адвокатом, очень сильным. Если кто-то и мог убедить судью принять решение в пользу Алекс, то только он.
— Не скажете ли суду, мисс Кордей, в котором часу вы обычно приходите домой после выступления?
— Обычно около полуночи.
— После концерта вы сразу же идете спать?
— Нет. Не сразу.
— Что вы обычно делаете после шоу?
— Ем. — Она улыбнулась, начиная расслабляться. — Я всегда слишком нервничаю перед выступлением, поэтому всегда голодна после пары часов, проведенных на сцене.
— Значит, едите. Это ваш ужин?
— Да.
— Итак, вы ужинаете около часа или двух ночи?
— Да.
— А что потом?
Она казалась озадаченной.
— Потом ложусь спать.
— Одна, мисс Кордей?
Глаза Алекс прищурились. Ей следовало знать, к чему он клонит.
— Я живу одна.
— Я не спросил у вас, живете ли вы одна, мисс Кордей. Я спросил, ложитесь ли вы спать одна.
Зал отчетливо ахнул. Алекс взглянула на судью, которая, в свою очередь, пристально посмотрела на адвоката.
— К чему этот вопрос, господин адвокат? — спросила она.
— Мисс Кордей — артистка. Ее образ жизни должен быть рассмотрен, если ей предстоит взять на себя заботу и ответственность за малолетнего подопечного.
Судья кивнула.
— Насколько я понимаю, мисс Кордей, с вами путешествуют шесть музыкантов вашей группы, все мужского пола.
— Это правда.
— Руководитель ансамбля, Гэри Хэмпстед; он женат?
— Да.
— Вы знакомы с его женой?
— Знакома.
— Вы когда-нибудь состояли в интимной связи с мистером Хэмпстедом?
Джейсон Тремонт вскочил:
— Возражаю, ваша честь. Этому вопросу не место на таком слушании.
— Я разрешаю задать его. Но предупреждаю вас, адвокат.
Адвокат выглядел торжествующим.
— Я повторяю, мисс Кордей. Вы когда-нибудь состояли в интимной связи с мистером Хэмпстедом?
— Нет.
На мгновение адвокат выглядел обескураженным ее ответом. Его источник ошибся — или эта женщина лжет. Не важно. Он собирался подстрелить дичь покрупнее.
— Вы знакомы с Дуэйном Секордом?
— Да.
Он достал несколько фотографий с изображениями Алекс и Дуэйна, вырезанных из различных газет и журналов.
— Если верить сообщениям прессы, вы с мистером Секордом проводили много времени вместе. У вас были с ним сексуальные отношения?
И снова толпа напряженно ждала ее ответа. В конце концов именно за этим они и пришли сюда. Для многих это было самое волнующее развлечение в жизни.
— Нет.
Толпа была поражена.
Голос адвоката перекрыл шум зрителей:
— Вы хотите сказать, что все эти сообщения неверны?
— Да.
Он бросил взгляд в сторону Винса и Бернис и улыбнулся им, прежде чем повернуться снова к Алекс.
— Полагаю, что мог бы привести мистера Секорда к присяге, мисс Кордей, но не стану прибегать к подобной тактике. Я только напоминаю вам, что вы находитесь под присягой. Вы знакомы с режиссером по имени Мэтт Монтроуз?
Она глотнула, понимая, что последует дальше.
— Знакома.
— Правда ли, что вы провели с ним две недели в Каннах, или эти сообщения тоже сфабрикованы? — Он поднял руку с зажатой в ней кипой газетных статей и глянцевых фотографий, на которых они были сняты вместе.
