Когда закончилась торжественная месса, когда гудел большой колокол, а толпа ликовала, между двумя львами, поддерживавшими столбы романского портала, показалась высокая фигура Альфонсо, а следом — хрупкая фигура Лукреции.
На следующий день праздничные одежды сменили на траурные и состоялись похороны усопшего: была отслужена месса, которую Жоскен Депре посвятил своему покровителю. Под сводами СанГорджо хористы запели Kyrie Eleison[46] под аккомпанемент одних только труб — военных инструментов, игравших на герцогских похоронах. В течение целого года Лукреция носила траур по свекру. Черной была не только одежда. Парадные комнаты были затянуты черным, черные драпировки были и на каретах; придворные дамы были одеты в траурные платья и, как и их госпожа, они закрывали лица вуалью на болонский манер.
Общественная жизнь герцогини д'Эсте началась сразу же, поскольку Альфонсо поручил ей рассматривать прошения. У нее уже имелся опыт регентства в Риме и Сполето, и она превосходно справлялась с делами. В отношениях с иностранными государствами она зарекомендовала себя как лучший из послов: она согласилась стать крестной матерью внука одного из первых лиц Венеции, организовывала концерты духовной музыки для монсеньора де ла Палис и состоявших при нем французов. Политическая ситуация вокруг герцогства действительно была непростой: Венеция уже овладела Романьей и теперь имела виды на Феррару, а Юлий II, уже готовый подчинить себе Болонью, намеревался присоединить к Папской области также Феррарское государство. Новому герцогу были необходимы энергия и мудрость. Его астролог, некий Пьетро Боно, предрек, что правление его будет бурным, но славным.
Одним из первых было его решение устроить внутренний переход из парадных залов в личные покои Лукреции. Эркуле Строцци дал понять молодой женщине, что лучшее средство сохранить доверие Альфонсо — это распрощаться с некоторыми испанками и римлянками из ее свиты и окружить себя одними феррарками.
Осознавая, какие усилия прилагает его супруга, чтобы достойно играть свою роль, Альфонсо склонился к мысли о необходимости дать приют первому ребенку Лукреции, римскому инфанту, но не в Ферраре, а в Карпи близ Модены, у Альберто Пио. Последний племянник знаменитого Пико делла Мирандола, обвиненный в том, что оказал гостеприимство Джулио, и по этой причине изгнанный, желал вернуть милость своих государей. Поэтому он принял у себя «мнимого сына Валентинуа».
Любовь Лукреции к Бембо пострадала от ее восшествия на престол, несмотря на то, что поэт писал ей: «Помните о том, что кроме вас я не думаю ни о чем, никем не восхищаюсь и ни перед кем не преклоняюсь. И если после смерти мой дух мог бы витать подле вас, я не хотел бы больше жить. Я должен пробыть месяц в Риме, а потом я приеду в Феррару». Бенедетто Калипули сообщает Франческо Мантуанскому, что 6 апреля мессир Пьетро Бембо покинул Венецию и направился в Ватикан, чтобы обсудить там судьбу городов Романьи, которые находятся под защитой Светлейшей республики после изгнания Чезаре Борджа, но на них претендует также святой отец. Итак, Бембо должен был отчитаться о своей миссии Совету Десяти, прежде чем вернуться в Феррару, где с первого дня Альфонсо установил за ним пристальное наблюдение. Лукреция не могла найти ни минуты, чтобы увидеться с Бембо наедине. Любовники поняли, что теперь их страсти суждено постепенно превращаться в нежность. Отныне в их письмах уже не будет букв «F.F.».
Помимо обязанностей, связанных с ее общественным положением, две заботы тяготили Лукрецию: ребенок, который должен был родиться в сентябре, а также — отныне и впредь — Чезаре.
Находясь в заключении в крепости Шиншилла, он попытался сбросить с башни своего стражника Габриэля Гусмана, и его перевели в Медина дель Кампо — одну из самых страшных крепостей. Там умерла Изабелла Кастильская, а ее дочь Хуана Безумная, супруга Филиппа Красивого, обитавшая там же, с каждым днем все больше погружалась в меланхолию. Что касается Чезаре Борджа, то его охватило безумие другого рода. Он превратился в живого мертвеца, но мечтающего, сидя в тюремном застенке, отвоевать свою свободу. Фаусто Эванджелизо писал: «Он сказал: «Я стану Цезарем или ничем». Он стал и тем и другим». Ему вторил Сан-надзаро: «Ты побеждал все и вся, ты надеялся получить все, у тебя нет ничего: ты начинаешь превращаться в ничто».
В это время на Феррару обрушились два бедствия: землетрясение и эпидемия чумы. Четыре тысячи жителей вынуждены были бежать из города. Тито Веспазиано (ему было около девяноста лет) пострадал одним из первых. Что касается Лукреции, то она удалилась в Реджо, где придворные дамы нашли ее «потухшей и печальной».
19 сентября 1505 года Лукреция рожает сына, который получит имя своего деда Александра VI, но вскоре на нее вновь обрушится горе: ребенок умрет месяц спустя. Новый удар судьбы приводит Лукрецию в отчаяние, и даже трогательное послание Бембо не может ее успокоить; она решает покинуть Реджо и уехать в Бельригуардо, в городок Борго-форте, который принадлежит маркизу Мантуанскому. Судно причаливает в маленькой бухте, украшенной флагами с гербами д'Эсте и Борджа. Так Франческо Гонзага напомнил о том, что десятью годами ранее Александр VI вручил ему Золотую Розу и велел дочери принять в своем дворце того, кого после битвы при Форни называли «освободителем Италии». В Боргофорте Лукреция стала, как прежде, скромной и деликатной. Ее тронуло то, что хозяин поинтересовался судьбой Чезаре. Ведь он предложил ей отправить лучшего из своих послов к испанскому двору. Обещание свое маркиз сдержал и в награду получил письмо, датированное 6 ноября, где каждое слово выражало искреннюю признательность. Так они провели два дня наедине, пока правила этикета не заставили их расстаться. Лукреция получила приглашение поехать в Мантую к Изабелле. «Хотя единственное мое желание — увидеться с вами, — писала Лукреция Альфонсо, — я завтра отправлюсь с визитом к светлейшей маркизе, поскольку, несмотря на мои возражения, мне следует подчиниться».
Красота Мантуи очаровала Лукрецию, все вокруг напоминало ей о Вергилии, родившемся в одной из соседних деревушек. Изабелла в Мантуе, она принимает Лукрецию в герцогском дворце и показывает ей знаменитые camerini[47], украшенные картинами, фресками, античными статуями и эмблемами семейства семьи Гонзага, свою camera del Sol[48], camera degli Sposi[49], расписанную Мантеньей, а также свой легендарный потайной сад la Grotta, уединенное место вдали от мирской суеты, где, окруженная близкими людьми, Изабелла наслаждается работами Рафаэля и Мантеньи, которые прославляют ее в облике Венеры, царицы любви. Склонная к самолюбованию, маркиза Мантуанская любит роскошь и мечтает сделать свой город таким же прекрасным, каким Лоренцо Медичи сделал Флоренцию.
Когда несколько дней спустя Лукреция покидает гостеприимных хозяев, чтобы отправиться дальше, она еще не знает, что этот мирный дом скоро станет ареной братоубийственной войны.
