– Если ты не изменилась, то при тебе есть полезная вещица, – быстро сказал он, подлетев к сестре.
Нагнулся, бесцеремонно обыскал старушку. Достал из-за ее пояса маленькое зеркальце. Спрятал в складках своей одежды.
– Не стал убивать раньше, не стану и теперь. Живи, несчастная. Может быть, ты как-то там перехитрила простачков Всезнайгелей, но со мной твои деревенские хитрости не пройдут.
Он устремился к винтовой лестнице, забыв про сестру. Белая хламида шелестела, подметая древнюю пыль и иней.
Вверх или вниз?
Держать артефакт на вершине башни глупо. Колдун выбрал путь в подземелье.
Лестница, разумеется, была циклопической. Хотя ведьмы надстроили ступеньки, удобные человеку, Дункельонкель предпочел левитацию. И быстрее, и безопаснее. Сделав несколько оборотов, колдун почувствовал головокружение. Замедлился.
Спуск закончился. Доцландский властитель оказался в круглой зале с шестью выходами, не считая лестницы.
Прорычав проклятье, Дункельонкель направился в первый попавшийся коридор. Началось блуждание по лабиринту. То и дело колдун попадал в большие комнаты. Стены были исписаны мириадами древних символов. Визитер не имел времени на их чтение.
В переходах гуляли морозные сквозняки. Ни души. Ни намека на то, что здесь живет целый ведьминский орден.
– Где же эти твари? – несколько раз восклицал Дункельонкель.
– Твари… Твари… Твари… – соглашалось эхо.
Через полтора часа скитаний черный волшебник набрел на комнату с круглым каменным подиумом. На нем лежала ржавая изогнутая железная полоса, похожая на серп-переросток. Вероятно, это и был серп, которым косили циклопы.
Зайдя в соседний зал, колдун увидел каменного мужика с поднятой рукой. На лице изваяния застыла гримаса ненависти. Он явно кого-то бил, когда его настигло заклятье.
В руке мужика был деревянный молоток.
Дункельонкель бросил взгляд на стены.
Надписи, надписи…
Он знал циклопов язык. Этот язык славился прямотой и простотой. Никаких загогулин, намеков и игр слов.
– «Узри славнейшее из оружий и радуйся, ибо если ты мужчина, то Молот Тора – для тебя. Размер не имеет значения. Бери Молот и действуй!» – прочитал колдун.
Итак, артефакт, превознесенный легендами, на деле оказался маленьким деревянным молотком… Ну что ж, еще не такое случалось.
Чародей бережно извлек драгоценную реликвию из длани истукана.
Посмотрел на ручку.
На ней было выжжено: «Киянка обыкновенная. Утешительный приз неудачнику».
Глава 27.Встречи родственников продолжаются, или Выбор Дункельонкеля
Марлен Всезнайгель пинком открыла дверь камеры, в которой содержался ее отец.
Средних лет ведьма, колдовавшая над Иоганном, обернулась и увидела виконтессу.
Узнала. Уважительно склонила голову.
И получила жестокий магический заряд в темя.
Лже-Белоснежка перешагнула через тело ведьмы, встала перед отцом. Его тело было похоже на фарфоровую статую – идеальную копию колдуна.
Прикрыв глаза, Марлен протянула руки к Иоганну. Пальцы девушки затрепетали, губы что-то зашептали, сама она стала едва заметно раскачиваться.
Вдруг резко оборвала ворожбу.
Все понятно: отец укрыл себя невообразимо сложной паутиной заклинаний. Если уж специально выделенным волшебникам не удалось вернуть Всезнайгеля-старшего в сознание, то ей и подавно потребуется время.
«Здесь оставаться нельзя, – размышляла виконтесса. – А папаша, как назло, застыл звездочкой…»
Иоганн заколдовался, будучи распятым на волшебных цепях. Зачарованные браслеты и сейчас держали его руки и ноги. С оковами у Марлен затруднений не возникло – она знала их секрет. Но как поступить с телом?
Хмыкнув, девушка произнесла заклинание полета. Отец оторвался от чугунного стола, на котором лежал. Силой магии она развернула его сначала головой ко входу, затем прокрутила так, чтобы растопыренные руки-ноги не цеплялись за косяки.
Всезнайгель медленно выплыл из камеры в коридор. За ним вышла дочь.
Она аккуратно управляла его полетом, шагая по темным туннелям цитадели Дункельонкеля. Виконтессе нужно было много энергии, и она знала, где ее взять.
Путь Марлен лежал к Великому Разлому.
Вдруг она услышала впереди звук шагов. Сердце девушки на мгновение замерло. Потом она одернула себя: «Чего ты боишься, дура? Ты же Белоснежка! Будь наглее, и все образуется».
Ей навстречу вышел офицер в черной форме. Его сопровождала троица гомункулусов.
Ведьма словно лимон лизнула: ей не нравились пародии на нее и Николаса, созданные Улькхемикером. Тупые уродцы…
Офицер остановился. Чурбаны-охранники тоже.
«Драться?» – спросила себя Марлен, но продолжила управлять летящим Иоганном и не сбавила ходу.
– Чего встали? – резко спросила она офицера.
Черный мундир замешкался, отступил в сторону, освобождая ей путь.
Гомункулусы поспешно повторили маневр руководителя.
В мозгу виконтессы заработал тревожный звоночек. Чурбаны слишком прыткие! И… Что же она творит? Ей нельзя оставлять свидетелей!
Мор мысленно выругался. Встреченная ведьма прониклась ненужными подозрениями! А Четырем всадникам лишние проблемы ни к чему.
Глад, Брань и Смерть старательно изображали гомункулусов. Хуже того, они закрывали вражескую колдунью от Мора. Он сиганул к противоположной стене, в прыжке посылая в спину ведьме кинжальное заклятье.
Удар пришелся мимо. Марлен присела в развороте и наотмашь рубанула по противникам мощнейшим зарядом сонных чар. Поддельные чурбаны осели на сырой пол, теряя личины Лавочкина. Мора не задело.
Он воскликнул:
– Винтерфляйшь![43]
Марлен рухнула на бок. Замораживающее заклинание задело ей плечо, девушка взвизгнула от боли.
Боль мигом сменилась гневом.
– Цигель! Цигель! Айнлюллен!!![44]– выпалила виконтесса.
В живот колдуна прилетело два тупых удара. Он согнулся пополам и принял на себя сонное заклятье.
Таким образом, младшая из Всезнайгелей уделала Четырех всадников, не уронив завороженного отца.
Горячка боя схлынула, и в плечо вернулась адская боль. Марлен закусила губу, привалилась спиной к прохладной стене подземного коридора. Тело Иоганна опасно качнулось, теряя высоту. Девушка неимоверным усилием воли сконцентрировалась на чарах полета. Не хватало еще расколоть того, за кем пришла.
