I
Aм!..
А. С. Панарина. 1 год 4 мес.
– Харри!!! Где моя шаурма?!!! – крик Бабаянуса Двуликого отразился от сырых каменных стен зала для занятий органической алхимией и впился в уши Харри Проглоттера.
– Я… ее… съел… – тихо-тихо прошептал Харри, стыдливо пряча маленькие свиные глазенки за щеками.
Пухлые пальцы Проглоттера тискали очки-аквариумы, которые на всякий случай пришлось снять: хоть Двуликий Бабаянус и был сейчас в одном из Белых Периодов своей жизни, но навыков не терял – о стариковском ударе левой ходили легенды.
– Что ты ее?.. – переспросил Бабаянус.
– Я ее съел, – сжался в рыхлый мячик Харри. Высокий костлявый Бабаянус несколько раз открыл и закрыл рот, словно желая что-то сказать, но потом просто ссутулился, став ниже на несколько дюймов, и сел в кресло.
Некоторое время были слышны лишь всхлипывания Проглоттера и чириканье нельзябликов за окном.
– Когда ты это сделал? – вымолвил наконец седовласый Бабаянус.
– Четверть часа назад, мастер-маг, – ответил мальчик. – Я ждал вас, чтобы пересдать денатурацию плазмокристаллического плюгавия, а шаурма так вкусно пахла… – Проглоттер кивнул на пустую тарелку, стоящую на столе.
– Так, – забарабанил по коленям тощими кулачками Бабаянус. – Промыванием горю не поможешь… Иначе все старания впустую… Ты хоть понимаешь, мой жирный друг, что ты наделал?
– Мастер-маг, я куплю вам новую, тут на рынке продают, – залопотал Проглоттер, натягивая очки на свое необъятное лицо.
– Глупый ты пингвин, – вздохнул Бабаянус Двуликий. – Есть шаурма, и есть Шаурма. Ты сожрал Волшебную Шаурму, над которой я трудился не одну сотню лет. Пятьдесят из них я потратил на составление и проверку рецепта, еще около века я искал и заключал в магические тыквы настоящие Корни и Побеги Мирового Зла. Потом пару десятков лет я ловил Чеширского кота – какая шаурма без мяса? Затем работал над тестом. Это особое тесто, замешанное на самой грязной воде и самой некачественной муке. Для его приготовления мне пришлось найти яйцо грифона-заики, выпарить соль из слез семидесятилетней девственницы и выточить пилочкой для ногтей специальную скалку из титана. Мясо я жарил шесть долгих лет и следил за тем, чтобы оно пригорело! Заметь, если бы я где-нибудь схалявил, то вся работа пошла бы насмарку.
– А к чему такие сложности? – благоговейно пролепетал Проглоттер.
– Пути истинной магии длинны и не отличаются прямотой. В моей Волшебной Шаурме вызревало спасение Мира! Через неделю Побеги и Корни Мирового Зла, заключенные в ней, исчезли бы под влиянием соков Чеширского кота. Тогда бы я отправился на край света и скормил бы Шаурму самому Вселенскому Глотожралищу. Добро бы победило, ты это понимаешь?
– Понимаю, мастер-маг, – поник головою мальчик.
– Понимаешь… – усмехнулся Бабаянус. – Но ты не разумеешь самой малости, о мое юное средоточие жиров, воды и полного отсутствия здравого смысла. Слопав Волшебную Шаурму, ты подписал себе и Миру приговор: Побеги и Корни Зла поселятся в твоей сущности, а мясо Чеширского кота заставит тебя исчезнуть. И вот когда от тебя останется одна улыбка, ты полностью растворишься в эфире, а на твоем месте возникнет Чистое Воплощение Зла. И оно пожрет нашу вселенную.
Харри облился холодным потом.
– Ну, ничего, – успокаивающе понизил голос Бабаянус. – Хорошо, что ты поражен пороком чревоугодия. А вот представь развитие катастрофы, если бы мою Шаурму съел прелюбодей.
Мастер-маг закатил глаза и выставил правую ладонь по направлению к животу мальчика:
– Да, я чувствую, как расщепляется тесто… Впитываются кошачьи соки… М-м-м… Скорее остановить! – Маг вышел из транса.
Обернувшись к лабораторному шкафчику черного дерева, Бабаянус вызвал к себе большой флакон с таблетками и стакан мертвой воды.
– Вот тебе, Харри, антифесталиум несвариус. Прими таблеток восемь, а каждое утро глотай еще по пять.
Проглоттер поймал дрожащими руками подлетевшие флакон и стакан и стал поглощать лекарство. Когда он закончил, Бабаянус продолжил, сверкая добрыми очами:
– Теперь не теряй времени. Таблетки лишь замедляют процесс пищеварения. Ровно через неделю тебе ничто не сможет помочь… Жизнь будет обречена… Сущее превратится в пустоту… Мир, каким мы его знали, придет к концу… Умрет рок-н-ролл, закончатся сериалы и погибнет феминизм… хотя это как раз и здорово… Сотрутся с лица земли города, деревни, заимки и другие населенные пункты. Исчезнут белые киты, семга и креветки… Уйдут в прошлое дружба, любовь и… Проглоттер, ты не должен этого допустить! Ведь не будет этого всего, не будет ничего!.. Всё пропадет, малыш, ты это понимаешь?!.
– Да, да, да! – прервал рыдания мастера-мага Харри. – Вы бы уже сказали, что делать, раз уж у нас так мало времени, а?
– Конечно-конечно, – утер сопли Бабаянус. – Тебе нужно попасть в страну Окончательных Отморозков, найти там Чвакальное Чмошище и взять у него супердезинтеграционный мегапурген (или, для краткости, мегапургений). С этим воистину сильным препаратом ты должен отправиться на край света, сесть спиной ко Вселенскому Глотожралищуи принять мегапургений. Но ни в коем случае не оборачивайся, иначе сгинешь.
– Как туда добраться?
Бабаянус поднялся, прошествовал к шкафу и начал рыться в его глубинах, изредка бормоча одно-два несильных заклинания.
– Вот! – победно воскликнул мастер-маг, чихая и разворачивая древний пергамент. – Держи волшебную карту. На ней начертан нужный тебе маршрут, а эта жирная мигающая клякса символизирует тебя.
– А… это?.. – заволновался подбежавший Харри Проглоттер, тыкая в верхний край карты, куда упирался путевой пунктир.
– Не боись! Дойдешь досюда, изображение сдвинется. Старые карты – не то что нынешний мусор. В общем, часть дороги тебе удастся пролететь на метле, а так – ножками, друг мой.
– Я пойду один? – ужаснулся трусливый Проглоттер.
– Ох, и верно, – спохватился Бабаянус. – В дорогу возьми подружку, Молли Козазель (у нее всё равно туговато с алхимией – стало быть, не жалко) да Джеймса Барахлоу.
Просиявший было Харри поморщился.
– Я слышал, у вас с ним не лучшие отношения сложились, да? – догадался Двуликий. – За одно подружитесь. Парень он толковый, хоть и хулиган… Такой незаменим в походах. Всё, решено. Иди, собирайся. А я вызову и проинструктирую твоих попутчиков. Через полчаса чтобы был как штык.
