Черный колдун вознесся над лестницей, медленно вплыл по воздуху во двор замка и приземлился напротив входа в центральную башню.
Дверь, сколоченная из массивных дубовых бревен, казалась навеки запертой, зато у пола в ней было выдолблено отверстие. По сравнению с дверью оно имело вид мышиной норы. Властелин Доцланда направился к нему.
Внутри, в смутном мраке, Дункельонкель скорей не узрел, а почувствовал движение. Произнес заклинание света. Вспыхнувшего над колдуном источника хватило, чтобы отвоевать у темноты полукруг шагов в тридцать.
Местная мгла была волшебной. Она сгущалась и клубилась, словно напирая на освещенный участок. «Приятная ворожба», – оценил визитер, простирая руки навстречу тьме.
Несколько минут Дункельонкель вникал в суть заклинания, поддерживавшего кисель мрака. Затем разрушил его, произнеся несколько тайных слов.
Муть схлынула, в помещение ворвался свет из нескольких окон. Колдун обнаружил себя в пустынном коридоре, ведущем к очередной огромной лестнице.
На первой ступеньке стояла старушка. Грязная, горбатая, совсем несимпатичная. Длинное платье и платок невообразимо рябили смесью алых, зеленых, желтых, сиреневых цветов. Остренькое, сухое и морщинистое, словно кора дерева, лицо. Колючие черные глаза глядели живо и зло. Нос крючком, уши торчком. Всклокоченные седые волосы, кое-как убранные под платок, торчали в разные стороны.
– А, Гензель, несносный мальчишка! – проскрипела старуха, и эхо разнесло ее голос по башенным лабиринтам.
– Гретель.
Дункельонкель произнес имя ведьмы как заклинание. В его памяти пронеслись вихрем Зачарованный лес, пряничный домик, он и Гретель – пара маленьких испуганных детишек, злобная старуха, хотевшая их съесть… Месяцы заточения, затем избавление от гадкой пленительницы… Жизнь в домике… Потом ссора…
– Гензель давно умер, сестрица. У меня другое имя.
И хотя Дункельонкель сказал эти слова твердо, он почувствовал, как защемило сердце, предательски защекотало в носу, а на глазах выступили слезы.
– Черт! Знаешь, чем достать, – произнес колдун, жмурясь, будто от боли. – Зря я тебя не убил сразу.
– Не убил сразу, не посмеешь и теперь, – проворчала Гретель. – Мне достаточно твоего проклятья. Посмотри на меня, братец. Твоя работа.
– Откуда ты узнала, что я здесь появлюсь? – внезапно изменил тему глава Доцланда.
– Ну, Гензель! Эвон ты какой забывчивый стал. Кто тебя научил в зеркальце глядеть? Я, милый, все вижу. И твои непотребства, и дела твоих противников.
– Вот о последнем поподробнее, будь добра.
– Нешто я ополоумела тебе помогать?! – Ведьма расхохоталась. – Эх, ведала бы, кого спасала, сама бы той карге помогла тебя изжарить… Я тебе одно скажу. Всезнайгели – хитрые ребятки, но коли так пойдет, как сейчас, то они обхитрят не только тебя, но и себя. А твои дни сочтены, ты уж мне поверь.
– Не каркай, проклятая! – прикрикнул Дункельонкель.
– Глупый Гензель…
– Я же говорил, нет такого человека, – перебил колдун.
– Да куда ж ты, сердешный, делся-то? – Гретель отмахнулась. – Ты спрашиваешь, откуда я знаю. Я, братец, все знаю. Твое проклятье сделало меня той, кого ждали здешние обитательницы. Ты ловкач, Всезнайгели ловкачи, короли постоянно выгадывают, а я попросту смеюсь над вашей возней, ибо вижу результат, к которому вы друг друга толкаете.
– А ты не врешь?
– К чему мне это? Лучше ощути то, что чувствую я. Сперва ты впустил в наш мир противоестественные машины. Твои слуги изготовили смерть. Через считаные дни все погибло бы. Но у тебя замечательные противники.
– Старший Всезнайгель в плену, младший где-то прячется.
– Не глупи, я не о них, – раздраженно проскрежетала ведьма. – Николас и Пауль. Вот твоя погибель.
Дункельонкель зашагал к лестнице, постепенно взлетая, словно в воздухе были невидимые ступени.
– Удивительно, – сказал он. – Я зачем-то тебя слушаю, хотя понимаю, что теряю время.
– Ничего удивительного. Молот не должен достаться тебе. О, ты готов нанести удар, – в скрипучем голосе Гретель прозвучала насмешка.
– Уйди с дороги, – холодно предложил колдун.
– М-м-м, ты колеблешься. Все, милок. Ты проиграл. Не получишь Молота.
Ведьма закрыла глаза и небрежно толкнула руками воздух в направлении брата. Дункельонкеля отбросило к двери. Он приземлился на ноги, встряхнулся:
– Сестра-сестра, ты все такая же дрянь.
Любой адвокат подтвердит, семейные споры – одни из самых тяжелых. Магическая битва, разыгравшаяся в прихожей замка, стоила половины сражения при наменлосской границе.
Гретель преобразилась. Теперь сухонькая старушонка стала величественной. Горб пропал, а морщины разгладились.
Дерущаяся с братом ведьма молодела, постепенно избавляясь от его проклятья. Уровень ее боевых умений стал сюрпризом для колдуна. Нанеся первый удар, она больше не атаковала, а лишь отражала заклятья, которые Дункельонкель обрушил на нее непрерывным потоком. Волшебнику показалось, что Гретель не испытывает никаких трудностей, так легко она двигалась.
Техника защиты ведьмы сочетала уходы с линии атаки, блокирование и поглощение магических ударов. Колдун никогда не сталкивался с такой тактикой, ведь постоянные переходы от жесткого противостояния к мягкому требовали от Гретель не только высокого мастерства, но и нечеловеческой уверенности в себе.
– А с чего ты взял, что я все еще человек? – спросила ведьма, прочитав мысли брата.
«Она заранее знает, что я стану делать!» – догадался Дункельонкель.
– Сообразил, надо же.
Сейчас Гретель не скрывала улыбки.
Черный чародей прекратил бессмысленную трату заклинаний.
Ведьма стремительно состарилась. Перед братцем Гензелем вновь стояла горбатая страшная бабка. Более того, она тяжело дышала и пошатывалась.
– Все понятно. Партия выиграна, – произнес Дункельонкель, обрушивая на сестру следующую порцию огненных шаров, морозящих и скручивающих заклятий да прочей простой мелочевки.
С Гретель произошла та же метаморфоза, что и в первый раз: она помолодела и принялась резво отбиваться.
Колдун прервал атаку. Ведьму опять скрючило, она отступила назад, привалилась к исполинской колонне. Подняла руку:
– Подожди.
– Зачем? – холодно поинтересовался Дункельонкель, начиная очередной каскад атак.
Когда он остановился, постаревшая Гретель упала на каменный пол. Судорожно дыша, она покачала кривым пальцем.
– Думаешь… выиграл?.. – сипло выдавила она. – Глупышка Гензель… Тратя время на меня, ты… ты… потерял Молот…
Ведьма стала дышать еще громче и прерывистее. Дункельонкель решил, что она смеется.
