первые жертвы.
– Жертвенный мальчик от главы торговцев! – разнеслось над площадью. – Расступитесь!
Над головами величественно плыли носилки, украшенные гирляндами цветов. В носилках сидел мальчик лет десяти, выкрашенный с ног до головы в золотую краску. На голове его красовался венок из священных цветов. В руках он держал охапку ветвей лавра.
Носилки беспрепятственно пропустили. Четверо могучих воинов подняли их на помост. Никто даже не обратил внимание, что один из слуг, несших носилки, темнокожий. Все прибывали в религиозном экстазе. Жрец окропил мальчику голову водой, повернулся к божеству и произнес:
– О, всевидящий и всемогущий наш защитник и покровитель! Прими первую жертву!
– Прими! Прими! – взорвалась вся площадь.
Нестерпимый жар поднимался изо рта божества. Нутро раскалилось докрасна. Синеватое пламя гудело.
– Прости, что жертва немного костлявая, – с этими словами Хармхаб отвесил увесистый пинок под зад жрецу.
Жрец неуклюже замахал руками, но не смог удержаться и упал в руки Баалу. Испустив отчаянный визг, он свалился в пылающую бездну. Пока народ прибывал в недоумении от случившегося, Амени, Хуто и Паитси подняли один край чана. Вода по желобу устремилась в раскаленное нутро. Из всех щелей божества вырвались струи пара. Площадь окутало непроницаемое облако, загасив факела. Дико заорали жрецы, поддерживающие огонь. Их хорошенько ошпарило. Поднялась паника. Народ повалил с площади. Люди спотыкались и падали на землю. Их топтали.
– Сети! Оружие! – крикнул Хармхаб.
Золотой мальчик выпрыгнул из носилок. Под гирляндами цветов лежали мечи и кинжалы. Стражники попытались сдержать толпу. Женщины с младенцами на руках визжали. Только две из них оставались спокойными. Вместо младенцев в пеленах оказались острые кинжалы. Меритре и Нессемут разъяренными львицами накинулись на стражников. Двое тут же пали с распоротыми животами. Женщины отбили детей. К ним на помощь подоспел Хармхаб с остальными заговорщиками. Они с боем выбрались в город. Стражники бросились преследовать беглецов. Не тут-то было. Панехеси и его жрецы Йота вступили в драку. Настал черед охранников удирать.
– Куда теперь? – спросил Расесси.
– Небнуфе прибыл в Тир на своем корабле, – припомнил Хармхаб. – В порт.
Роскошный длинный корабль посланца Кемет заметно выделялся расписными высокими бортами среди жалких торговых посудин. Корпус изогнут полумесяцем. Корма в виде рыбьего хвоста взмывал вверх. На носу позолоченная голова шакала. Длинная мачта со стягом Амуна и широкий парус были заметны издалека.
Полководец ступил на сходни и уверенно поднялся на борт. За ним следовали остальные беглецы.
– Остановитесь! – преградил ему дорогу стражник. – Корабль принадлежит посланнику Кемет Небнуфе.
– Теперь он принадлежит мне, – оттолкнул его Хармхаб. – Или ты не узнаешь меня?
– Живи вечно, Непобедимый, – склонился стражник. – Но мой хозяин…
– Твой хозяин жил, как собака и сдох так же. Наверняка его черное сердце уже сожрала жестокая богиня Тоэрис.
– Но тело? Ты оставишь его тело на чужбине?
– Ему не место в священной земле Та-Кемет, – гневно бросил Хармхаб. – Отплываем!
Глава двадцать первая
Наместник Хекупта проснулся от истошного крика гипессару города. Распорядитель строительных работ бесцеремонно ввалился в его спальню наместника, растолкав слуг. Он выпучил глаза и, брызгая слюной, орал:
– Господин! Господин! Прости, что потревожил тебя! Скорее вставай!
Наместник испуганно вскочил с ложа так резво, что деревянный подголовник в виде полумесяца с грохотом полетел на пол.
– Что случилось? Где? К оружию! На нас напали?
– Там! – дрожащий палец гипессару ткнулся в узкое окошко. – Он уже в порту.
– Кто?
Наместник кинулся к стойке с копьями.
– Корабль! Его корабль!
– Прекрати орать, – наконец взял себя в руки наместник, и сам немного оправился от испуга. – Чей корабль?
– Хармхаба! – вывернул из себя гипессару. – Хармхаб прибыл в Хекупта.
– Что! – Теперь уже глаза наместника округлились и вылезли из орбит, как у жабы.
– Почему никто не предупредил…? Откуда ты знаешь..?
– Только что хранитель лука и стрел правителя, благородный Хуто появился в Доме Ликования и приказал приготовить все для приема главнокомандующего.
– А я последним узнаю? – побагровел от гнева наместник. – Так чего ты стоишь? Парик мне и одежду. Скорее!
Гипессару бросился шарить по углам в поисках одежды.
– Чего ты делаешь? – заорал на него наместник.
– Одежду…, – совсем растерялся гипессару.
– Беги, собирай знать и старших писцов. Все в порт!
***
Красивый, изогнутый полумесяцем, корабль под дружный взмах длинных весел величественно входил в гавань Хекупта. Рыбацкие лодки и торговые кораблики, шарахались в стороны, уступая путь, словно мелкая рыбешка, распуганная хищником. На высокой мачте алым пламенем развивался стяг Хора. Словно огонь, разносимый ветром по сухому полю, весть переполошила город: Хармхаб прибыл!
На набережную высыпало столько народу, что невозможно было протолкнуться к воде. Охране наместника пришлось сильно постараться, чтобы очистить дорогу. Корабль стукнулся о причальные камни. Народ взорвался приветствиями.
– Где Непобедимый? – Наместник всматривался в лица моряков.
– Чего? – не расслышал старший смотритель за парусом.
– Хармхаб, – старался перекричать он толпу.
– Хармхаб уже в городе.
– В городе? – растерялся наместник. – Почему я не знаю?
– Он на лодке отплыл еще на рассвете.
Толпа вельмож бросилась к Дому Ликования. Во дворце царил хаос. Слуги бегали, слово ошпаренные. Распорядители подгоняли их, брызгая слюной и срывая голос. Из ворот, чуть не сшибая носилки наместника, вылетели колесницы с вестовыми.
– Где Хармхаб? – спросил наместник у пробегавшего охранника.
– Там, – указал он на дворец и побежал дальше.
– Что случилось? – остановил он другого охранника.
– Война! – коротко бросил тот на бегу.
***
Эйя уже с трудом поднимался. Силы совсем покинули его. Он все больше проводил время на мягком ложе. Сизый дым от курительниц не успевал выветриваться через узкие окошки. Дыхание старика делалось прерывистым и слабым. Приходили писцы, читали доклады. Эйя еле улавливал смысл, иногда давал распоряжения, иногда отсылал их к другим чиновникам, которые, по его мнению, могли справиться с делами. Сам он уже был не в силах.
Эйя уловил шорох в пустой комнате.
– Аменнеф? Я узнаю тебя по шагам. Только ты так тихо и незаметно можешь появляться.
– Здоровья и силы, – приветствовал его верховный жрец Амуна.
– Нет у меня ни того, ни другого, – посетовал Эйя, испустив тяжелый вздох.
– Быть может, тебе придадут силы вести, что я спешу рассказать.
– Что-нибудь слышно от Хармхаба? – без особой надежды спросил Эйя
– Непобедимый в Хекупта. Созывает армию.
– Повтори! – Эйя приподнялся на локтях. – Грудь стала часто вздыматься, испуская сиплые звуки.
– Успокойся. – Аменнеф заботливо уложил Эйю обратно. – Хармхаб вместе с Расесси и его семьей в Хекупта. Твоя младшая дочь и твои внуки живы и здоровы. Правда, немного исхудали, пережив приключения.
– Поклянись Амуном, что ты говоришь правду, а не слова утешения для умирающего старика. – У Эйи на глазах появились слезы.
– Клянусь! – Аменнеф поцеловал анх, висевший у него на запястье.
– Теперь я спокоен за страну, – еле прошептал Эйя. Его тело расслабилось. Черты лица разгладились. – Аменнеф!
– Я внемлю тебе. – Жрец наклонился, чтобы лучше слышать и заметил пятна на лице Эйи – верный признак близкого конца.
– Позови плакальщиц из храма Изиды. Я устал. Я покидаю вас. Попроси прощения за меня у всех, кого я ненароком обидел. – Его голос звучал все тише. – И ты меня прости. И Хармхаб пусть
